Журнал
поделиться

Сергей и Маша Курбатовы: «Нас, акварелистов, всерьёз не воспринимают»

#Архив 2014-2020 годы
Сергей и Маша Курбатовы: «Нас, акварелистов, всерьёз не воспринимают»

Об отношении к гуаши и акварели

— Маша, Сергей, расскажите, как вы начали рисовать и сразу ли у вас сложились отношения с акварелью?

Сергей:
— Если совсем с начала, то уже в детском саду — мы тогда жили в Ленинграде — нам выдавали акварельные краски. Они мне жутко не нравились — самое противное в акварели, что всё растекается. Мне тогда больше нравилась гуашь, потому что она держит себя в рамках. В первый класс пошел уже в Новосибирске, там тоже было акварельное рисование, затем отправился в художественную школу — кстати, там мы с Машей и познакомились. Потом поступил в Мухинское училище в Петербурге и тогда окончательно положил глаз на акварель. Но это не было потоком, в котором купаешься, скорее — отдельные кусочки: раз, и получалось что-то красивое, случалась удача, полёт, радость. Я двадцать лет работал дизайнером, потом начал рисовать для себя, в стол. А потоком акварель полилась лишь последние лет пять-шесть. И теперь так просто от неё не отвязаться (смеётся — прим.авт).

Маша:

— Меня в шесть лет отдали в ИЗО-студию. Мама почему-то считала, что я обязательно должна рисовать. Я же не хотела никуда идти, не любила, чтобы надо мной кто-то стоял и говорил, что делать. Помню, когда меня хотели вести на первое занятие, я даже домой не пришла с прогулки. Но избежать ИЗО всё равно не удалось. В студии была акварель и гуашь. Последняя мне не нравилась, потому что когда высыхала, меняла цвет, становилась белёсой. В шестом классе пришла в художественную школу и, кстати, работы Сережи мне очень нравились — натюрморты ты делал прекрасные.

Что касается акварели — она подходит мне по характеру. Очень люблю чистые руки и аккуратность.

(Сергей: Это после акварели-то руки чистые?) Серёжа часто рисует пальцами, а я только с кисточкой и с салфеточкой под рукой.

Сергей:

— У меня все стены в радиусе пяти метров разноцветные. Мама за это так ругала!

— А дочь пошла по вашим стопам? Тоже рисует акварелью?

Маша:

— Мы не обращали внимания на её рисование, когда она жила с нами, потому что понимали, насколько сложно быть художником в России. Четыре года назад она эмигрировала в Израиль, поступила в Академию искусства, начала рисовать. У них, к слову, другие правила приёма: прежде всего, нужно креативное мышление, а рисовать они учат сами. И Надя нас удивила! Причём она очень смело смешивает разные материалы: карандаш, акрил, акварель, чернила — в общем, всё, что можно найти в ящике художника.

О миксах из стилей, прерафаэлитах и спящих моделях

— У вас разные подходы не только к процессу, но и к выбору тем для творчества. У Сергея в основном пейзажи, городские мотивы, у вас, Маша, прекрасные девушки в причудливых нарядах. Как формировался ваш стиль?

Сергей:

— Да, я рисую в основном пейзажи, интерьеры, немного натюрморты. Кстати, когда поступал в Мухинское училище — сам себе понравился. У меня неожиданно для себя самого получился шикарный натюрморт.
Сейчас мне интересно всё: хочется подобраться и к портрету, и к каким-то бытовым сюжетам. Мне очень нравятся голландцы — живопись ХVII-ХVIII веков, Рембрандт… Но до этого нужно дорасти, просто копировать не хочется. Нужно, чтобы это гармонично вошло в жизнь.

Кстати, последнюю свою картину, где люди сидят и разговаривают за столиком, я нарисовал с каким-то голландским ощущением. Маша обозвала это Рембрандтом. Я понимаю, она как любящая жена всё немного преувеличивает. Но и в соцсетях пошли отзывы, что голландские ноты чувствуются. Хочется и дальше «копать» в этом направлении. Мы живем в очень интересное время, у нас огромная история изобразительных искусств. Есть античность, средневековье… Можно просто залезать в этот ящик, копаться в нём, выбирать: от этого возьмем это, от этого — то. Можно такие миксы делать!

У современников Рембрандта такой возможности не было. Они придумывали всё сами. Сегодня придумать что-то новое очень сложно. При этом, когда ты последователь чего-то одного, есть большая вероятность не стать самим собой. Но когда начинаешь придумывать симбиоз, когда в одной точке сходятся десятки линий разных направлений, то в этот момент можно изобрести что-то своё. Я стараюсь идти по этому пути.

Маша:

— Я оканчивала Институт искусств, изучала историю костюма. Для дипломной работы рисовала пять разных нарядов, и мне это так понравилось! И я сделала моделью нашу дочь Наденьку. Мои героини на картинах почти всегда спят, потому что она, когда позировала, часто засыпала. Я рисовала её спящей, но в разных красивых костюмах.

В детстве папа привозил из командировок много антикварных книг, я рано познакомилась с творчеством прерафаэлитов — Россетти, Уильям Холман Хант, Бёрн-Джонс, Моррис… И они меня очень вдохновляют. Кстати, есть интересная история об известной картине Милле «Офелия». Художник так долго держал натурщицу в ванне, что она заболела и умерла.

— Вы более гуманно относитесь к своим моделям. Даже спать им позволяете! А идеи костюмов где берёте?

— Платья я придумываю сама, какие-то идеи черпаю в интернете. Конечно, есть сложности — например, «одеть» модель в платье на рисунке: ведь девушки отдельно, а платья — в моей голове. Но это очень интересный процесс.

— Сергей, вы много путешествуете и отовсюду привозите невероятные работы. Перенимаете ли невольно или специально стиль живописцев каждой страны, или, может, сами города его диктуют?

— Разница в стилях есть, но она на ощущениях, не лобовая. Это не значит, что я приеду в Голландию и буду рисовать как голландцы, а в Израиле — как Шагал. Израиль тоже может быть «голландским» — в Иерусалиме, например, есть район, который основали в XIX веке переселенцы из Германии. Он выглядит совершенно по-европейски. Так что, всё очень относительно.

Естественно, когда попадешь в старый город, на базар, то сразу чувствуешь восточный характер: всё очень резкое, контрастное, горячее. И как это всё сделать передать на картине — ума не приложу, потому что у ближневосточной традиции нет такой картинки, которую создали для себя европейцы. Вся история искусства у них сводится к истории символов. То же самое Казахстан, где был на пленэре с друзьями-художниками. В их культуре нет картины ХVII, века, которая бы показывала, как они жили. Только летописи, косвенные знаки и картины Верещагина. Так что здесь всё сложно.

 

О пленэрах и выставках

— На пленэры вы ездите вместе?

Маша:

— Я не люблю пленэры со времён художественного училища. Ассоциации с ними: холод, или наоборот невыносимая жара, грязные, все в растворителе руки — а писали тогда в основном маслом… Поэтому на пленэры я не езжу.

Сергей:

— А я, наоборот, в этом купаюсь. Уехать куда-нибудь в дичь на неделю, не мыться, не бриться — для меня счастье! Погружаешься в место, растворяешься в нём и спустя какое-то время выныриваешь…
— Расскажите про свои последние выезды.

Сергей:

— Это был Казахстан — очень сильное, неоднозначное место. У нас был сложный маршрут — Шымкент, горы, городок Туркестан. И везде мы рисовали. Стояла жара в 30 градусов, акварель засыхала моментально, никакой тебе лирики: ни мокрой техники, ни заливочек… Работа была совсем не домашняя.

— Вы участвуете во множестве выставок за рубежом. Где больше всего любите выставляться?

Сергей:

— Любим ездить во Францию, и нас там тоже любят. Даже пригласили почётными гостями на замечательную выставку в Реймсе. Всё начиналось года три-четыре назад, когда через интернет я познакомился с французом, владельцем акварельного салона в небольшом городке на юге Франции. Мы отправили туда наши работы, а через год уже поехали с Машей туда. Там познакомились с массой интересного народа — и началось.

Маша:

— Кстати, на выставке в Эгийоне работа Сергея завоевала второй приз!

— Да. Там нарисовано сохнущее на солнце бельё. Картина и мне до сих пор нравится, хотя эту работу там и купили. Ещё недавно мы приняли участие в акварельном биеннале в Бельгии, также отправил работы в Тайвань. Покупатели были очень счастливы, потому что две большие картины были с зимним пейзажем: снег, солнце, всё сверкает… Южным людям такие мотивы почему-то пришлись по душе (смеётся — прим.авт). А недавно вышел очередной номер журнала «Французская практика искусств», для которого у меня взяли интервью с подробным описанием, как рисовать снег.

— В России интерес к акварели настолько же силён?

Маша:

— В начале этого года в Санкт-Петербурге была серьезная выставка «Мастера акварели», где свои работы представили лучшие акварелисты России и мира. Я удивилась, какое внимание она вызвала! Было очень много народа. (Сергей: Акварель встаёт с колен (смеётся — прим.авт).Шутки шутками, но в России, мне кажется, есть стойкий стереотип, что настоящая живопись — это масло!

Сергей:

— Да, ещё года три назад часто слышал: «Вот если бы ты это маслом нарисовал!», или: «А маслом так же можешь?». Нас, акварелистов, всерьёз не воспринимают. После училища я копировал Шишкина и ещё каких-то классиков для салонов и магазинчиков — надо же было как-то на жизнь зарабатывать. Вроде неплохо получалось, но во что-то серьёзное не переросло. Мне это неинтересно.

О незаконченной «Снегурочке» и симбиозе художников

— А в книжной иллюстрации себя не пробовали?

Сергей:

— Это тоже были подработки, ничего интересного, один ширпотреб. Наверное, я не иллюстратор. Я нарисовал один лист, и он сам по себе самодостаточный. А вот Маша — иллюстратор номер один!

Маша:

— У меня есть нескончаемый проект «Снегурочка». Года четыре назад мы гостили во Франции, познакомились там с прекрасной семьей, в которой растет чудесная девочка Лиза. И мне очень захотелось нарисовать её Снегурочкой, потом пришла идея сделать книгу, причём сказку я написала сама, хоть она и народная, но брать чужой текст не стала.

Так как на иллюстратора я не училась, работа идёт сложно, никак не могу закончить. К тому же, за это время у меня поменялась техника работы.

Было уже несколько продолжений от издателей, но из-за того, что книга пока не закончена, никаких конкретных договорённостей нет. Думаю, если бы за мной стояло какое-то издательство, которое обозначило бы чёткие сроки, я бы закончила быстрее.

Вообще, я хотела, чтобы Серёжа мне помогал, потому что я не сильна в пейзаже. Но он сказал: «Твоя книга — сама и иллюстрируй». С одним разворотом помог, а дальше я сама… Траву вот научилась рисовать.

Сергей:

— Наш симбиоз нужно ещё отрабатывать. Твои иллюстрации смотрятся гораздо лучше, если там нет моих пейзажей.

— А вы вообще какие-то проекты делаете совместно?

Сергей:

— Нет, мы работаем совершенно по-разному. У меня к Маше масса претензий, причём потом я понимаю, что они были необоснованными. Был момент, когда казалось, что она не добирает в тональности, в цвете, но сейчас достаём её работы полугодичной давности, и они мне нравятся.

Маша:

— У Серёжи большой опыт преподавания, и он ко мне относится как к ученику, иногда обижает резким словом. А художника обидеть очень легко.

Сергей:

— Даже если ты сам художник. Я сам люблю в себе ковыряться, из нарисованного мной мало что нравится.

— Многочисленные комментарии, лайки от поклонников вашего творчества не воодушевляют?

Сергей:

— Да, конечно, но не до такой степени, чтобы я воспарил на крыльях счастья и считал себя самым классным в мире художником. Когда попадаешь на выставки Серова, Саврасова, чувствуешь себя просто ребёнком по сравнению с ними.

— Мария, а вы преподаёте?

— Я довольно редко показываю свою технику, потому что не могу адаптировать её для демонстрации, она очень сложная. Только на лице бывает до 20–30 слоев акварели. Дома я сушу их естественным путем, а при показе не могу себе этого позволить — займёт очень много времени. И потом я привыкла сидеть за столом, мне требуется какой-то интим, на публике чувствую очень много неудобств.

Сергей:

— Вообще, момент публичности, о котором говорит Маша, в работе педагога — это сильный психологический фактор. В своё время этот момент я в себе долго изживал. Раньше мне сложно было появляться на публике, что-то говорить, показывать. Но я себе сказал: «Раз решил стать художником — так надо!». Мы живём в ХХI веке, нужно продвигать себя самому, а не ждать, когда после твоей смерти достанут картины, и ты станешь знаменитым. Будь готов победить свои страхи и комплексы. Думаю, я победил. Где-то внутри весь скрюченный и одинокий, но когда нужно — выхожу и говорю правильные слова, иногда даже по-французски. И даже научился получать от этого удовольствие.


В начале следующего года в Новосибирске состоится выставка работ Сергея Курбатова. Не пропустите! Следите за нашими новостями!

Автор: Наталья Тюменцева
фото: из личного архива семьи Курбатовых

Что еще почитать на тему «Архив 2014-2020 годы»

Мы используем куки

Не переживайте! Куки не сделают ничего плохого, зато сайт будет работать как следует и, надеемся, принесёт вам пользу. Чтобы согласиться на использование куки, нажмите кнопку «Понятно» или просто оставайтесь на сайте.

Понятно