Живет в уютном Академгородке, подписывает письма — Ген.М., восхищает чувством юмора, рассказывает истории, после которых хочется почувствовать романтику ночевок под скелетом динозавра и научиться мечтать смелее. А еще у него внушительный стеллаж с собственными книгами и заслуженными премиями. Все это — писатель Геннадий Прашкевич.
«Попав в черный список Госкомитета, я не мог печататься 10 лет»
— Геннадий Мартович, какими были ваши первые шаги в литературе?
— Мой первый рассказ был напечатан в газете «Тайгинский рабочий», когда я учился в школе. Потом долгое время писал стихи. И кончилось это катастрофой. Дело в том, что в 1968 году вЮжно-Сахалинскедолжна была выйти моя первая книга стихов. Мы с женой тогда работали на Сахалине в лаборатории вулканологии, а когда вернулись, узнали, что выход книги остановила цензура. После этого, попав в черный список Госкомитета, я не мог печататься 10 лет. За это время, параллельно занимаясь научным трудом, я написал книгу, которая вышла потом… в Магадане.
Возвращение в литературу началось с загадочного письма с пометкой: «В Новосибирск Геннадию Прашкевичу». Почта работала хорошо — адресата разыскали. Письмо это было от известного писателя и журналиста Юлиана Семенова. Ему понравилась моя книга, и он написал рекомендацию в Союз писателей. После этого я оставил геологию и вновь занялся литературным трудом.
— Расскажите эту историю с цензурой. Что ж такого крамольного было в ваших стихах?
— Узнав, что книгу печатать не будут, я наивно спросил у редактора, нельзя ли поговорить с цензором. Тот дал странный совет: «Иди и пообщайся!» Дело в том, что в Советском Союзе официально не было цензуры — было отделение ЛИТО при каждом обкоме, где следили за идеологией. Работать с цензорами могли только редакторы и ни в коем случае не авторы. Но я был молод и решителен. На следующий день нашел нужный кабинет, где сидела молодая женщина-редактор. Она страшно растерялась, узнав, что пришел автор, но побеседовала со мной. Как оказалось, проблемы заключались в стихотворении «Путь на Пловдив», посвященном князю Святославу и событию, когда он разгромил болгар.
Спрашиваю: «В чем криминал?» Отвечает: «Ну как же, приходит герой в Болгарию и начинает убивать людей». Смысл ее слов заключался в том, что советский князь Святослав в нашей братской стране не может творить такие вещи. Пытаясь доказать цензору справедливость исторического факта, на следующий день я принес книгу академика Державина. Редактор открыла указанную страницу, прочла и сказала: «А вы обратили внимание, в каком году издана эта книга? В 1948-м». Затем последовала знаменитая фраза: «В 1948 году советский князь Святослав мог в братской стране Болгарии делать все, что ему хочется, но в 1968 году мы ему этого не позволим!» В общем, моя книга «Великий Краббен» угодила под нож. Но это пошло мне на пользу. Я спокойно занимался полевыми работами, ездил по Курилам, Камчатке, Сахалину,объехалвесь Советский Союз и побывал в разных странах.
— И какие уголки земли вдохновляют вас больше всего?
— У меня два любимых города. Первый — Стамбул. Византийский, пропитанный историей. Можно сутками бродить по подземному рынку, где непременно подадут волшебный турецкий кофе, в котором осадок заполняет чуть ли не всю чашечку.
Второй — Нью-Йорк. Однажды я смотрел на него с высоты «Близнецов». Это в основном невысокий город, оранжевый, тонущий в дымке. Гудзон. Корабли. Статуя Свободы. Там все кипит, варится, и даже утки в парке ведут себя иначе, быстро выхватывая из пасти карпов хлеб. Когда читал там лекции, встретил множество интересных людей, нашел друзей.
На земле очень много мест, где можно остановиться и почувствовать вечность. К примеру, в Индии, где хоронят с улыбкой. Мы часто преувеличиваем свои страдания и радости, потому что нам дан короткий век. Попадаем на ужасный или радостный кусок истории и думаем, что вся жизнь такая и есть. Главное — не терять оптимизма, чувства юмора, и тогда ты, как та утка, все равно вырвешь хлеб у карпа!
Научная романтика, или Спальня под скелетом диплодока
— Правда, что путь в науку вам открыл ученый-палеонтолог и писатель-фантаст Иван Антонович Ефремов? Я читала, что в детстве вы попали в его экспедицию. Как это было?
— Видите, на шкафустоит агат в серебре? Месяц назад я получил премию имени Ефремова, которой очень горжусь. С этим человеком связано очень многое в моей жизни! Начну по порядку. В детстве я жил на станции Тайга (Кузбасс). Школа была плохая, жизнь — трудная, я отлично понимал, что дальше столярного цеха вряд ли куда-нибудь пробьюсь. А еще у меня было три мечты. Первая — увидеть мир. Казалось, бессмысленная в Советском Союзе с его железным занавесом. Вторая — заниматься наукой. Что тоже было очень сложно, так как с моими знаниями поступить куда-либо было практически невозможно. Третья — написать несколько превосходных книжек. Отягощенный этими мрачными мыслями, я однажды отправил в Москву три письма: академику и геологу Щербакову, энтомологу Плавильщикову и писателю-ученому Ефремову. С какой стати таким людям из столицы отвечать мальчишке? Но, видимо, что-то было в моих письмах такое, что все трое ответили идолгие годыпомогали мне.
Иван Антонович Ефремов не просто написал, а прислал 200 рублей с просьбой, чтобы я съездил за город Мариинск и попытался найти там останки пситтакозавров, которые когда-то в том районе раскапывали геологи. Я поехал — и, хотя ничего не нашел, побывал в настоящем «поле». Ефремов был чрезвычайно доволен и в виде поощрения в 1957 году взял меня в большую палеонтологическую экспедицию, которая потом стала знаменитой.
После этого он привез меня в Москву, где я жил в палеонтологическом музее, каждый вечер бросая свой спальный мешок под гигантский 20-метровый скелет диплодока. Это было необыкновенное счастье!
— Что вам дали эти дни рядом с великим ученым и писателем?
— Каждый вечер, спустившись со второго этажа, Иван Антонович звал меня прогуляться. Однажды мы шли по Большой Калужской и беседовали. Он спросил: «Что там, в семье Карениных, произошло?» В школе мы уже проходили «Анну Каренину», поэтому я бодро ответил: «Анна Аркадьевна бросилась под паровоз, ее муж занялся вопросами образования, а Фру-Фру погибла…» Он посмотрел на меня так, что я понял — наша дружба может на этом закончиться, и сказал: «А что, действительно именно об этом написал Толстой? Вернешься домой, перечитай, жду от тебя сочинение».
Это был хороший экзамен. Я внимательно прочел первые семь частей, которые все проходят в школе и где все кончается паровозами и несчастьями. А потом — восьмую, в которой и заключается зерно всего произведения. Я тогда многое переосмыслил. Вот что значит, когда мудрый человек неназойливо меняет жизнь.
— Я так понимаю, все ваши детские мечты в итоге сбылись…
— Да, занимался наукой, написал много книг, объездил разные страны. Все, что я загадал в своей маленькой прекрасной провинции, сделал. Если у тебя есть чувство юмора и вера в свои силы, то все получится!
Литературные гении понимали: хорошая книга окупается
— Вы написали четыре книги из серии «Жизнь замечательных людей» — о Герберте Уэллсе, братьях Стругацких, Жюле Верне, Рэе Брэдбери. Сейчас работаете над биографиями Станислава Лема и Джона Толкина. Что важного поняли для себя, соприкоснувшись с жизнью и творчеством этих писателей?
— Надышавшись биографиями этой великолепной шестерки, повлиявшей на всю мировую литературу, я многое иначе оцениваю и понимаю. Приступая к каждой книге, я имел определенное представление о писателе. Но когда начинал работать, узнавал поразительные вещи. К примеру, о Герберте Уэллсе. Оказывается, он был чудовищным бабником. Это кипело в нем и сияло, влияя на его произведения. А потом Уэллс открылся для меня с совершенно иной стороны, описав жестокость и бессмысленность войны. У каждого из этих писателей есть произведения, которые останутся на века. Пусть они не зарабатывали огромных денег, но, в отличие от безумцев — современных писателей, знали: хорошая книга окупается.
— А вы когда-нибудь оказывались в роли этих безумцев, соблазнялись возможностью быстрого заработка?
— У меня был такой опыт перед дефолтом. Когда стало совсем тяжко, одно крупное издательство попросило меня написать цикл детективов. Они вышли. Даже названия у них были омерзительные — «Бык», «Бык в законе» и что-то еще. Я писал быстро — за месяц, заказчики требовали еще и еще. Платили долларами, щедро, но, закончив третье произведение, я понял, что нужно остановиться. И написал один из любимых романов о своем детстве — «Теория прогресса».
Некачественные книжонки быстро забываются. Кстати, к обрушению культуры отношу и то, что в начале 1990-х все крупные издательства перешли в частные руки. Теперь это фабрика, которая работает на развращение мозгов. Мне грустно, ведь люди, которые в юности начитались детективчиков и дамских романчиков, никогда не прочтут «Анну Каренину», и у них нет Ефремова, который вовремя спросит: «Что же случилось с Анной Аркадьевной?»
— Вы в каком-то смысле, как и Ефремов, проводник в мир качественной литературы, заставляющей думать. Я о портале «Белый Мамонт», редактором которого вы являетесь. В чем главная особенность и ценность проекта? Как возникла идея его создать?
— Идея пришла лет восемь назад. Тогда все мои разговоры с другом, писателем и бизнесменом Алексеем Гребенниковым сводились к тому, что в книжные магазины нет смысла ходить, потому как сейчас там очень трудно найти нечто хорошее и ценное. Мелькнула мысль создать портал, где будем объяснять, какие книги нужно читать, станем показывать стоящие тексты, затерявшиеся на просторах интернета. Потом у нас сложилась команда из шести человек.
У нас нет упомянутых выше романчиков и детективчиков. Даю гарантию: там лишь настоящая литература. Портал посещается, процветает, проводит конкурсы, выдает небольшие премии, издает книги, каждый день получает новых достойных авторов.
— Как, по-вашему, сейчас обстоят дела с фантастикой в отечественной литературе?
— Обрушение культуры ударило и по ней. Открылись ворота, хлынула зарубежная литература, огромное количество художественной халтуры. Терпеть не могу российское фэнтези. Авторы забыли об одной важной вещи. Когда Толкин писал «Властелина колец», то за этим романом уже стоял «Сильмариллион» — огромное полотно, где был создан целый мир: мифы, легенды, герои. Мечта писателя была прозаичной: в Англии нет собственного эпоса, и он решил создать его.
Но вот беда — ограничившись «Властелином колец» и «Хоббитом», некоторые решили, что фэнтези — лишь умение хорошо описывать придуманный мир. Обязательно там должна лежать какая-нибудь полутухлая принцесса в стеклянном гробу, чтобы ребята с лазерными мечами прилетели и разбудили ее поцелуем. Я утрирую, конечно.
— Где же тогда фантастам брать эти миры? Создавать с нуля, как Толкин?
— Есть и другой путь. Во время работы над историческим романом «Секретный дьяк» вимператорских архивахянашел не обработанные сказки, которые во время изучения малых народов Севера собралиЙохельсони Тан-Богораз. Я написал книжечку, которую безумно любою —сборник маленьких, отчасти жестоких и лиричных сказок юкогиров, долган, ламутов, кереков, камчадалов и чукчей. Например: «Летел гусь над тундрой. Увидел внизу озеро. Человек сидит. Опустился, сел рядом. Долго-долго смотрел на человека, ничего в нем не понял и полетел дальше». Ведь это же изумительно! Сердце заходится от таких вещей!
Выступая в Москве и Питере, часто говорю современным фантастам: есть великий сибирский полярный эпос, где живут сендушные старички, бегает Чучуна. Берите мир, стройте в нем свой сюжет! Но ведь для этого нужно изучать материалы…
Чтобы написать биографическую книгу, требуется не меньше года
— Даже сложно представить, сколько материалов изучили вы! Расскажите, как выглядит ваш рабочий день.
— Уже более 20 лет каждый день я тружусь с 5.00 до 12.00. Это не значит, что сажусь и, как дятел, начинаю стучать по клавиатуре. Сначала идет долгий процесс обдумывания. К примеру, чтобы написать биографическую книгу, требуется не меньше года. Нужно полностью перечитать собрание сочинений этого автора — иногда и в нескольких переводах, поднять нужные материалы — часто на иностранных языках. И однажды приходит счастливый момент, когда вся информация в моей голове встает на полочки.
Над повестью, которая появилась в этом году в 6-м номере журнала «Знамя», думал, наверное, лет 15. В феврале неожиданно пришла мысль, которой не хватало, открыл чистый файл, написал название «Иванов-48», и в течение трех недель родилось это произведение.
Бывают, конечно, моменты, когда совсем не работается. Но ведь человек не машина. Я найду чем заняться: схожу в ресторан, съезжу к друзьям, в путешествие. Спешить нельзя. Если заторопился — начинаешь многое терять.
— В чем для вас заключается счастье писательского труда?
— В причастности. Во-первых, к миру, который создаю. Пока не появился роман «Секретный дьяк» — не было этих героев, а теперь о них говорят и даже пишут книги. Во-вторых, к миру литературы, когда работаю над биографиями. В-третьих, к писательской среде: я дружу с многими удивительными личностями. В-четвертых, к разным людям. Недавно проходил обследование в клинике Мешалкина, зашел в кабинет к кардиологу, а он мне с порога: «Геннадий Мартович!» Я спросил: «Мы знакомы?» Оказалось, что, когда он учился в школе, я выступал у них на уроке.
— В начале нашего разговора вы рассказали о своих детских грезах. Сейчас о чем мечтаете?
— Жил некогда нынче покойный академик Гаспаров. Каждый год в институте нужно было заполнять анкету-заявку, в которой стоял вопрос: что планируете в будущем году? Гаспаров, которому тогда исполнилось 90 лет, с юмором писал: «Видимо, умру».
Почти все мои друзья ушли, а родных и близких людей все меньше. Моя мечта — не быть последним в этой когорте. Очень хочется сохранить здоровье, светлую голову и написать еще несколько книг. Сейчас с соавтором из Франции заканчиваем книгу оТолкине. Еще скажу, что впланах есть биография одного известного человека и исторический роман, над которым размышляю уже около 30 лет.
Досье
Геннадий Мартович ПРАШКЕВИЧ
Родился в 1941 году в селе Пировское Красноярского края.
В 11 лет с родителями переехал на станцию Тайга, где окончил школу. Учился в Томском государственном университете. Работал кондуктором грузовых поездов, электросварщиком, плотником, столяром. Затем — в Институте геологии и геофизики АН СССР, Сахалинском комплексном научно-исследовательском институте СО АН СССР, Западно-Сибирском книжном издательстве (покинул из-за цензурного запрета книги «Великий Краббен»). Участвовал в различных геологических и палеонтологических экспедициях.
Как писатель-фантаст дебютировал в 1957 году с рассказом «Остров Туманов». Член Союза писателей СССР, Союза писателей и Союза журналистов России, Нью-Йоркского клуба русских писателей, ПЕН-клуба. Заслуженный работник культуры РФ, лауреат многочисленных премий («Аэлита», имени Н.Г. Гарина-Михайловского, имени Ивана Ефремова, пяти премий «Бронзовая улитка», Областной литературной премии, «Странник», «Золотой Роскон», «Портал-2004», ордена «Рыцарь фантастики», и многих других). Редактор издательства «Свиньин и Сыновья», портала «Белый Мамонт», занимается переводами с многих языков мира.
Книги Геннадия Прашкевича издавались в США, Англии, Германии, Польше, Болгарии, Югославии, Румынии, Литве, Узбекистане, Казахстане, на Украине и в других странах.
