Книга российско-американского филолога Александра Жолковского вышла в свет прошлой зимой. Но, сдается, еще долго будет популярной. Почему? Давайте расскажу.
Эта книга появилась у меня случайно. С мужем мы зашли в магазин «КапиталЪ», и, конечно, на неопределенное время пропали среди книжных полок. Я блуждала в надежде, что с выбором поможет интуиция. А в итоге помог муж. Протянул Жолковского со словами: «Думаю, тебе будет интересно». Спорить не стала. И прожила с «Напрасными совершенствами» примерно полгода, то и дело перечитывая особенно полюбившиеся главы, оставляя пометки на полях (чего не практиковала со времен студенчества) и непрерывно цитируя строки всем, кто в момент чтения находился рядом со мной.
«Напрасные совершенства и другие виньетки» — просто рай для тех, кому хорошо знакомы такие понятия как филология, семантика, семиотика, тех, кто интересуется и дорожит языком и словом. Некоторые главы лично мне с первой попытки одолеть не удалось — уж больно профессионально закрутил Александр Константинович. Но какое же наслаждение распутывать этот клубок, состоящий из отсылок к разным авторам, их биографиям и произведениям, эпохам, в конце концов.
… Но вот уже десятки лет, как его (Саши Самбор) нет в живых, а я продолжаю притворяться непогибшим, то более, то менее удачно, в частности путем вампирических воспоминаний о покойных.
Но наслаждение языком — это лишь один из множества бонусов, которые скрываются в этой книге. «Напрасные совершенства» — это автобиографичные зарисовки, поэтому читателя ждут и встречи с известными и совершенно незнакомыми широкой общественности персонами, оставившими след в жизни автора. С филологом и ученым Владимиром Проппом, поэтом Александром Кушнером, кинорежиссером Алексеем Германом, писателем и искусствоведом Борисом Бродским и многими другими. А также воспоминания о сокурсниках, среди которых наверняка встретятся знакомые имена (например, Ирина Жолковская, а потом многие годы Арина Гинзбург, «крепкий диссидентский орешек»); встречи с прекрасными дамами, имен которых уже и сам автор не помнит (или просто не хочет называть).
Вообще «Напрасные совершенства» — книга обо всем. О детстве, друзьях с соседнего двора, и том, как обошлась с ними судьба. О любви, семье, «семиотической юности», научных изысканиях, мечтах и протестах, свойственных периоду «оттепели».
Вернувшись из Коктебеля в Москву, я рапортовал своему учителю В. В. Иванову, что наконец понял Пастернака. «Самое время, — с мрачноватой назидательностью проговорил он. — Над ним сгущаются тучи». В октябре разразился мировой скандал с Нобелевской премией и «Доктором Живаго». Как сказал бы Зощенко, тут она, драма, и подтвердилась.
События, происходящие в жизни, Александр Жолковский разбирает с помощью тех же приемов, которые применяет к анализу текстов. А легкости, с которой автор переходит с личных историй к вопросам глобальным и обратно, можно только позавидовать. Иной раз даже не успеваешь уловить, как разговор о потерянной и найденной в шкафу юбке знакомой выливается в рассуждение об идеальных случаях научного открытия — от нахождения планеты Нептун французским математиком Леверье до литературного аналога Леверье — страдающего ожирением сыщика Ниро Вульфа из романов Рекса Стаута.
Существенно в истории с юбкой и обнаружение ее на полу того же самого шкафа, символизирующее элементарность искомых решений. Отсюда мое нахальное заявление в одной виньетке, что «в любую самую изученную область (филологии), где, казалось бы, не протолкнешься, достаточно просунуть руку, чтобы поднять с полу что-нибудь никем не замеченное, хотя и лежащее на виду».
Предостаточно в книге примеров самолюбования и самокопания. Но все они сводятся к глубоким рассуждениям о важном. Одно из них — о некрологе, которое и завершает книгу — заканчивается так:
Проницательный читатель спросит, ну, а вы-то сами, после ваших наездов на Ахматову, на какой некролог можете рассчитывать? Вопрос в точку. Но ведь мой тезис именно в том и состоит, что не хлебом единым жив человек, каждый старается для своего некролога, как его понимает.
Почитайте «Напрасные совершенства», поживите с ними. Насладитесь словом, узнаете новое об известных личностях, окунетесь в эпоху 60-х…
— Я уже умею отличить советскую продукцию от импортной. Советский товар, он, что ли, сравнительно недалеко ушел от сырья, в нем сырье, так сказать, доступно непосредственному наблюдению, в нем сырье как-то прямо видно, сырье видно.
… насладитесь полетом мысли. А, возможно, и присоединитесь к полету.
