Художница из Франции рассказала «Мираману» о том, почему отучает себя от канонов академической живописи, за что любит Врубеля и в чём заключается её уникальный метод обучения рисованию.
«Жак! Я могу лучше!»
- Оксана, вы родились в России, но сейчас живёте во Франции. Почему решили переехать?
- Все очень банально - вышла замуж за француза и в 2000 году переехала туда с моим первым сыном. Там все началось заново: новая страна, новый язык, новая культура…
- Вы приехали туда уже состоявшимся художником? Расскажите о том, как пришли к живописи.
- Я рисовала с самого детства, и когда в нашем маленьком городке Снежинске открыли художественную школу, меня сразу взяли во второй класс. Потом я поступила в художественное училище в Челябинске. Учеба там была настолько интенсивной и непростой, что после окончания сразу убрала краски на антресоли. Вышла замуж, работала сначала в театре (большие декорации, бутафория), затем – на телевидении. Там в мои обязанности входил грим ведущих и оформление студии. Параллельно преподавала в художественной школе, но сама картины писала очень редко – было просто не до этого. Затем случился развод. И когда я, познакомившись со своим будущим вторым мужем, приехала во Францию, мы случайно попали на выставку. Там я увидела, что люди выставляют... Это был такой ужас, такое дилетантство! Подумала: «Боже мой, и они это пишут, выставляют, и люди даже покупают ЭТО! Надо спасать общество»! А мужу сказала: «Жак, я могу лучше!». Он меня поддержал. Это потом, уже спустя время я узнала, что выставка, на которой я оказалась впервые будучи во Франции, была из работ любителей кружка рисования. Но тогда это событие послужило хорошим стимулом. Первое, что я сделала после, этого - достала свои карандашные зарисовки Питера, оформила их в рамы и организовала их выставку. Это был год трехсотлетия Санкт-Петербурга. И одну мою работу сразу купили, что меня очень вдохновило!
Тогда я поняла, что живопись – именно то, чем я могу заниматься и зарабатывать на жизнь. Без хорошего знания языка это казалось единственным подходящим делом!
В этот же год поехала на каникулы в Россию и встретилась с педагогом из своей художественной школы. Мы много беседовали, ходили на этюды. По возвращении у меня началась совершенно другая жизнь. Я стала ездить на выставки, каждый день писать – это после почти 15 лет перерыва. Потом стала уже сама искать и посещать различные вернисажи и выставки, в том числе и в Париже и увидела совершенно другой уровень. Меня восхитила свобода художников! Я подумала: «Боже! А мы ж рисовали яблочки и кувшинчики, а тут такое буйство, такой полёт, такая свобода самовыражения! И я хочу так же!».
«Если ты пришёл ко мне, значит, у тебя есть талант!»
- Знаю, что почти сразу после переезда во Францию вы начали преподавать живопись и даже разработали свою уникальную систему обучения. В чем заключается ваш метод? Каждого ли человека можно научить рисовать?
- Немного освоившись с языком, дала объявление, об уроках рисования детям, и ко мне привели одну девочку. Не дожидаясь набора группы, я стала заниматься с ней одной. Мне было интересно учить по нашей русской системе, во Франции совершенно другой подход и обучение живописи. Она прогрессировала на глазах. И уже скоро, глядя на её успехи, мне стали приводить новых учеников.
На одной из выставок меня попросили преподавать и взрослым. 15 лет назад для меня стало шоком, что во Франции учиться рисовать приходят взрослые и даже очень пожилые люди. В России, до отъезда, я такого не встречала! Они платят мне деньги, поэтому я обязана научить их рисовать, и научить так, чтоб потом не было бы стыдно выставить работы на выставке, чтоб их не назвали дилетантами!
Интересно, что первый год меня очень неоднозначно воспринимали. Мол, странная русская с плохим французским и странными требованиями. Но я сказала: «Кто будет следовать моим указаниям, у того получится, кто будет сам изобретать велосипед - изобретайте его без меня». У тех, кто мне поверил, в конце года был потрясающий результат!
Еще живя в России, параллельно работе на ТВ, я подрабатывала в художественной школе. И однажды мой класс ужасно выставился. Директор мне сказал тогда: «Оксана - это твоя вина! Твоя ошибка!». Я же всё сваливала на детей, говорила: «Ка-а-к! Это все они! Что я могу сделать, если они не хотят рисовать!». Я ревела! Но видимо, именно в этот момент, то зерно, что успех ученика во многом зависит от учителя, в меня все же запало. А проросло оно, когда я приехала во Францию. Как теперь я благодарна моему директору! Да. Всё зависит от педагога!
Некоторые мои ученики из взрослых групп приносили холст и говорили: «У меня в стене уже гвоздь вбит, моя картина должна висеть в гостиной!». Мы по пять, десять лет учились в художественных заведениях, чтобы осмелиться что-то повесить на стену, а у них уже гвоздь для первой картины готов! И ведь потом скажут на эту картину, что это я их научила!
Такой винегрет был в голове: как преподать так, чтобы у них получилось и сразу правильно, профессионально? Ведь уже гвоздь вбит, а вешать дилетантство я бы не допустила! (смеется- прим.авт.)Потихоньку у меня начали складываться паззлы,- я придумывала «короткие пути», как я их назвала, академические правила, из которых, вытягивала самую суть, сокращала её до минимума, находила всему логическое объяснение.
И таких правил у меня получилось много, и по композиции, и по технике исполнения живописи. Выстроилась и пошаговая система, неизбежно ведущая к успешному результату! Если следовать ей, то, по моему мнению, любой человек может научиться рисовать. Суть моего метода в том, что бы дать академические правила и законы живописи, композиции, перспективы и так далее в комплексе, в то же время простым и очень доступным для понимания и запоминания способом.
Моя задача - раскрепостить ученика так, чтоб его собственный талант, дар к чему либо – графике, цвету или к композиции проявился наиболее ярко и быстро, чтоб потом уже индивидуально вести его по его собственному пути, пути колориста или графика!
Мне нравится, когда у моих учеников получается написать любую картину без моей помощи или сопровождения! Многие из них, кстати, уже самостоятельно пишут, выставляются и продают свои картины! А трое даже готовятся стать преподавателями по моей методике.
Я всегда говорю так: «Если ты ко мне пришел – значит, у тебя есть талант. Человек без таланта и не захочет рисовать. А если есть талант - значит, ты сможешь! Нужно всего лишь желание, терпение, четкое следование моей методике и время».
Кстати, импрессионисты помогают мне в преподавании. Многообразие оттенков, свойственное этому направлению, выручает наших новичков, которые не могут намешать одну и ту же краску второй раз. Они смешивают нечто похожее, накладывают мозаично. Так и получается многообразие нюансов а-ля импрессионизм.
«Увожу себя от классического академизма»
- А какая школа живописи вам ближе? Кто любимые художники, ваши главные вдохновители, учителя?
- Всё не так однозначно. Я люблю Врубеля за его силу, мощь, за его смелость. Чтобы написать «Демон поверженный» - это какой же силой духа нужно обладать! Ещё люблю Амедео Модильяни за его лаконичность. Он на своих картинах всегда рисовал пустые глаза. Меня поразило, когда я узнала, что он объяснял это тем, что нарисует их только тогда, когда увидит душу человека. И свою жену он написал с глазами!
Люблю Константина Коровина – опять же за его смелость, за его краски. У него тоже был парижский период, и когда я вижу знакомые улочки на его картинах, думаю: «Как он это увидел, а я нет?»! Это просто поражает!
А еще меня вдохновляют современные художники, те, что отходят от классического исполнения, давая упор на вдохновение и страсть, в тоже время видно, что за этим «полетом» есть крепкий фундамент из академизма и таланта.
Я методично увожу себя от классики, точного исполнения какого-либо изображения и учусь выражать на холсте любовь, поиск истины, страсть, нежность, музыку… Хочу показать свое отношение ко всему цветом и линией, образом или сюжетом.
Считаю, что наша русская классическая академическая школа – это огромная база, крепчайший, надежный фундамент, который позволяет сделать мастеру мазок, и он будет считаться яблоком, сделать другой – и он будет кувшином, и людям этого будет достаточно. Они увидят в этом не просто натюрморт, а силу и глубину в этой работе. Именно к такому исполнению и стремлюсь, и я еще в начале пути…
- А вы сами к какому направлению относите своё творчество? Импрессионизм?
- Я бы назвала экспрессионизм, потому что стараюсь прежде всего на хосте выразить эмоцию, экспрессию… Искусствовед, Тьерри Самюэль Вейс сказал про меня: «на эту художницу оказали живое влияние отголоски кубизма, выраженные в ее прозрачных слоях, где просматривается архитектурный аспект». Это его видение. А Люсьен Лепуатевен – эксперт и хранитель наследия художника Жана-Франсуа Милле в Лувре в своей статье в газете «Любители музеев» (май 2005 год) сказал относительно моего стиля: «…Урок Импрессионистов и Фовистов был понят и усвоен, но мазок Оксаны - очень индивидуален. Нет ничего случайного и рискованного в абсолютно последовательном, управляемом и сознательном процессе, уходящем глубоко своими корнями без всякого легкомыслия в национальную традицию».
Однажды Пикассо сказал: «Я рисую в той манере, которая мне кажется нужной именно в этот момент». Эти слова могу сказать и о себе. В один момент мне хочется выразить одно, и я напишу графику тушью, в другой ситуации возьму масло или акрил, а может, и пастель… Всё зависит от того, в каком состоянии нахожусь и что хочу выразить. Французы в этом плане, кстати, очень консервативны. Если пишешь пейзажи маслом – будь добр и дальше пиши пейзажи маслом! Я ломаю этот стереотип и говорю: «Если вы считаете, что в моих картинах нет единого стиля, то его отсутствие – это и есть мой стиль!». И тогда люди говорит: «Да, мы видим! Это – оксанин жест, а тут - её краски цвета!». Кстати, поняла, что я, прежде всего, колорист.
«Природой могу любоваться, но пишу её редко!»
- Как раз о красках. Все ваши картины очень насыщенны, ярки. Настоящий карнавал цвета в каждой из них! Есть любимые цвета, без которых не мыслите ни одной картины?
- Мои любимые цвета – оттенки красного, желтого, розово-серый и обязательно бирюза! В русской иконографии всегда есть такой удивительный синий цвет похожий на кобальт и сейчас я бы сколько угодно денег отдала, чтобы раздобыть такую краску! И только бирюза иногда «попадает» и даёт намёк на тот необыкновенный цвет, хотя она, конечно же, другого оттенка!
- Расскажите о мотивах, сюжетах, которые вам интересны, о характере, которым наделяете свои работы.
- Я пишу о том, и то, что меня вдохновляет... Много впечатлений привожу из путешествий. Допустим, поехали мы на фестиваль театров и попали на спектакль «Фламенко». Меня этот танец буквально покорил! Тогда мы с мужем стали искать другие концерты фламенко, могли проделать тысячу километров, ради спектакля. Так родилась целая серия картин.
Несмотря на то, что пейзажи почти не пишу, поездка в Венецию вдохновила меня на городской пейзаж! Потому что я обожаю этот город, его архитектуру свойственную югу с красной охрой домов и крыш! Когда ездила с выставкой в Нью-Йорк, провела там 2 недели. Очень много гуляла, фотографировала, делала зарисовки. В общем, привезла кучу впечатлений! То же самое могу сказать о каждой из других своих поездок в Прагу, Милан, Брюж, Флоренцию, Страсбург и многие другие города!
- А Россия вдохновляет?
- Для меня в России самое главное вдохновение - это природа: сосны до неба, уральские озера, бескрайние поля и конечно же, белые березы! А также русские снежные зимы! И ей я могу любоваться, но пишу редко. Это точно так же, как здесь, в Нормандии, море. Ученики просят: «Научите рисовать море»! А я сама его всего несколько раз писала, после того, как прожила месяц на берегу моря. Тогда же я очень вдохновилась картинами Айвазовского, узнав, что он написал «Сотворение мира» за один день.
Да, пейзаж - это красиво - снимаю шляпу перед теми, кто умеет их красиво, душевно подать их писать.
Мне написание пейзажа напоминает школу, кажется, что я уже прошла этот урок и хочу нечто большего. Может быть мое отношение к этому однажды изменится…
Но Россия вдохновляет меня тем, что я вижу там родных, глаза отдыхают, созерцая уральскую природу. Там я набираюсь сил и мощи для новых творческих побед!
«Писала будто в забытьи»
- Расскажите о самой масштабной и дорогой вам вашей работе.
- У меня есть несколько работ, которые я считаю своим большим успехом.
Самая необычная судьба у картины «Рождение Иисуса». Это огромный холст, размером 130x162 сантиметров с такой необычной историей! Сначала хотела написать картину по мотивам «Яблока раздора», сюжет - Три богини - Гера, Афина и Афродита - вступили в спор, кому из них должно достаться яблоко (отсюда произошло выражение "яблоко раздора"). И когда написала подготовительные слои на холсте, то поняла, что цветом и движением на холсте я уже всё сказала и фигуры прописывать не стала. Такой картина и осталась. Два года я выставляла её на многих выставках. Но однажды посмотрела на неё новым взглядом и назвала «Любовь». И еще год она провела на выставках с таким названием. Но в какой-то момент что-то в голове опять повернулось. Я осознала, что этот абстрактный холст создан для чего-то другого. Сняла картину со стены, забрала в ателье и переделала буквально за два часа. Я не помню, как рука сама начала рисовать, как придумался этот сюжет, как появились на холсте сначала Иосиф, потом Дева Мария, и Иисус! Словно прибывала в забытье, и кто-то писал её за меня!
Подобный опыт был ещё с одной моей любимой картиной – где изображена девочка с гитарой – «Моя муза, мой ангел». У моего сына была подруга, и мы дружили семьями. Однажды в гостях смотрела её фотографии и увидела одну детскую, где она такая кудрявенькая, миленькая, играет на гитаре. Я попросила этот снимок, побежала домой и начала рисовать. И снова не помню себя, лишь какие-то вспышки и мгновения. Очнулась, когда сделала от холста шаг назад и вдруг сказала себе: «Стоп! Картина написана, больше не трогай!».
Есть ещё одна интересная и дорогая мне работа. Однажды мы собрались с художниками и решили взять картины великих и переписать их на современный лад. Условие состояло в том, что нужно оставить что-то от оригинала и добавить свое. Я выбрала картину Нарциссо Виргилио Диас де ла Пенья «Женщины сераля».
Причем, видела её только в крошечном формате в энциклопедии. Но сразу поняла, как смогу её сделать. Лица я постаралась выполнить максимально приближенными к оригиналу, а одежду написала на современный лад. Назвала её «За кулисами сцены». Во время работы над этим холстом мне было интересно прочувствовать энергетику того времени, когда художник писал эту картину. И в какой-то момент эти ощущения поймать удалось. При этом получилось выразить и своё отношение к этому произведению.
В общем, этот опыт написания картины «по мотивам» великого художника был для меня интересным и, считаю, супер-удачным экспериментом!
- А если эти картины у вас захотят купить, продадите? Сейчас, как я понимаю, они все висят у вас дома!
- Не продам! Помню, как выставила впервые «Девушку с гитарой». На вернисаж пришли люди, смотрели цену, спрашивали… На следующий день я прибежала и дописала ещё один нолик, чтобы никто и не смотрел на неё! «Рождение Иисуса» тоже хотели купить, причём даже за очень высокую цену. Но сначала клиент затянул с покупкой, а потом я сама сказала, что не продам!
Есть картины, которые мне очень нравятся, но я рада, когда они попадают к людям. Я продаю их с удовольствием. Есть работы, которые считаю своим достоянием и никому не отдам.
Есть и те, что мне очень нравятся, но они повисят на моей стене несколько лет, а потом я понимаю, что готова с ними расстаться.
- Вы не рассказали ещё об одной знаменательной работе – о картине по заказу Ватикана! Не терпится узнать!
- Да, если судить по профессиональному успеху, то, пожалуй, самым большим стала именно эта работа. Здесь, в нашем регионе, когда-то жил пастор Тулорж. Он жил праведно и умер за веру - его казнили. Духовенство главного кафедрального собора Нормандии города Кутанс подало заявку в Ватикан, чтобы причислить пастыря Толоржа к лику святых и канонизировать. По условиям канонизации нужно было собрать определенное досье и сопроводить его иллюстрацией Святого. Представители церкви объявили среди художников конкурс. Я решила поучаствовать. И написала картину по в русских традициях! Получился арочный триптих как в православных иконах, посредине изображен Святой, а по бокам – плачущий народ с одной стороны, а каратели с гильотиной, с другой.
Через какое-то время мне сообщили, что конкурс выиграла моя картина. Затем была доработка деталей и подгон под нужные размеры. Для дня церемонии канонизации сделали цифровую копию картины, увеличив оригинал в 10 раз. Работа стала 6х8 метров! Это было невероятное зрелище! Наш кафедральный собор – один из крупных соборов Франции, и картина в таких размерах совсем не выглядела большой в его центральном нефе! На церемонию съехались более 400 представителей разных стран и конфессий. Вел всю церемонию посвящения представитель Папы Римского. И теперь каждый год, в день канонизации Толоржа, эту огромную копию вывешивают в центральный неф собора. А оригинал картины хранится в Ватикане на века.
Мне сказали потом, что гостей церемонии среди высшего духовенства поразило сочетание в картине русских православных традиций и католицизма.
- Сейчас над чем работаете?
- Сейчас у меня творческое молчание, затишье перед бурей.Готовлюсь начать новую серию работ, собираю силы и эмоции, чтобы потом – бум! –выплеснуть на холсты все мои эмоции, чувства, ощущения, страсть и переживания.
Беседовала Наталья ТЮМЕНЦЕВА
Фото: из личного архива Оксаны САНСОН
