50 лет — солидная, казалось бы, цифра. Такой «юбилей юбилеич» — кругленький, основательный, серьёзный, и относиться к нему полагается соответствующе. Но вот возьмём Олега Головко — художник-сценограф всем на зависть, человек всем на радость. В «Красном факеле» два сезона проработал главным художником, а сейчас — постоянный соавтор режиссёра Тимофея Кулябина. И никто, в том числе, кажется, и он сам не может поверить, что в этом году Олегу Вячеславичу исполнилось целых 50. «Театральный проспект» «допросил» юбиляра, каково ему в этом статусе.
— Олег, ну хоть какую-то значительность юбилея вы ощущаете?
— Нет. Честно говоря, и не вспомнил бы об этом, если б не отец. Говорит: сделай себе наконец выставку. Я сначала ответил, что не буду этой ерундой заниматься — и некогда, и лень. А через неделю встретил в Питере в СТД Елену Борисовну Амербекян — она как раз занимается выставками. И кто-то меня за язык дёрнул: «А мне выставка нужна, а то я тут как бы это… постепенно в патриарха превращаюсь — 50 лет». Она говорит: «Ой, как хорошо — как раз в это время нечего выставлять». Вот так я и вписался. Самое интересное, что отец-провокатор не приехал на эту выставку. В результате я стоял один, что-то лепетал, люди произносили речи и все сообщали, какой я замечательный, хороший художник.
— А сколько лет уже, как принято говорить, отдано сцене?
— Смотря от чего вести отсчёт. В 1986 году я отучился на художника-декоратора. В Советском Союзе после учёбы распределяли — заведующим сельским клубом, учителем рисования в сельской школе. Я в деревню ехать не хотел. Приехал к матери в Элисту, в Калмыкию, и пошел в местное министерство культуры. Говорю: у меня такая неприятность — меня в деревню хотят отправить, а я абсолютно не деревенский житель. Я не люблю берёзы, запах навоза мне не нравится, не люблю клубнику свежую и молоко парное, ненавижу просто эту малину в зарослях искать — это не моё, понимаете? Они говорят: слушай, так прекрасно — у нас в театре не хватает бутафоров. Ну, думаю, замечательно — уже какой-то рывок в карьере. И вот я пришёл в театр, а в этот момент на крыльце стоял мужик и громко ругал калмыков. Оказалось, это режиссёр, и ему срочно нужен художник-постановщик. Директор мне сказал: мы тебя принимаем на испытательный срок на месяц, если докажешь свою творческую состоятельность, запишем в художники-постановщики. И я за две недели поставил сказку с этим режиссёром — «Принцесса и трубочист».
— Это же авантюра.
— Да нет. Все остались довольны. Правда, после этой короткой калмыцкой минуты славы меня довольно быстро упекли в стройбат. А уже после армии я поступил в питерский Институт имени Репина на театрального художника. После института искал работу — её не было, в этом смысле у меня везучести не проявилось никакой. А потом уехал в Барнаул с режиссёром Владимиром Золотарём. И вот получается, что если стаж от первого спектакля вести —то от 1986 года. Но если от момента, когда я начал регулярно работать в театрах — то от 2000-го.
— Вас в Барнаул Золотарь заманил?
— Да, я сначала съездил туда на постановку. И на банкете большие взрослые дядьки, декораторы, говорят пьяными голосами: «Вот бы нам такого в главные художники!». Я говорю: вот сейчас накаркаете, я приеду и начну вас всех увольнять или буду заставлять работать. Они говорят: ничего не боимся. Я и нагрянул. Но это же когда ты приезжаешь «туристом», ты всем друг. А когда превращаешься в начальника, сразу становишься сволочью. Во-первых, из Олежки тебя переводят в Олеги Вячеславичи. Самое смешное, что когда увольняешься с должности и приезжаешь уже свободным художником, ты опять превращаешься в Олежку. И так в Олежках я до сих пор и хожу, потому что работать в должности не хочу.
— Кстати, почему? По два года были главным художником в Барнауле, потом в «Красном факеле», но предпочли вольные хлеба.
— Мне не нравится работать в должности. Мне вообще не нравится работать, а за зарплату уж тем более. Конечно, когда у нас введут статью за тунеядство, я тут же найду работу — на следующий же день в первом попавшемся театре.
— У вас было плотное сотрудничество с Владимиром Золотарём, сейчас — с Тимофеем Кулябиным. Это люди, с которыми вам легко и интересно?
— Это моя профессия, и моё личное отношение не имеет значения. Но если у меня появляется выбор — другое дело. С Володей мы примерно одного поколения и существовали в одной культурной парадигме. С Тимофеем по-другому: он учился в Москве, гораздо позже меня, у нас разница в возрасте. Но тем не менее, мне интересно на сегодняшний день с ним работать — вот мы и работаем.
(Технический совет - Олег Головко и Тимофей Кулябин).
— Ваши замыслы всегда отталкиваются от концепции режиссёра?
— Не существует определённых правил. Даже если режиссёр всё распишет до последней табуретки, у меня всё равно останется много пространства для творчества. Но, конечно, я люблю решать вопросы в диалоге. Такая работа даёт более интересные и неожиданные результаты. У меня есть своё понимание профессии. Театроведы часто ценят в художнике некую нахрапистость, умение выдать такое жирное решение, чтобы за три километра было видно, что человек-то вот решил! Но это провинциальный взгляд на профессию. Соотношение наполненных объектов и пустот — вот это профессия художника. Важны цвет, фактура, фигура человека. Чтобы куда бы ни встал актёр, он всегда был информативен. А завалить всякой фигнёй всю сцену — на это много ума не надо и культуры большой не надо. И в работах коллег мне интересно отнюдь не решение. Потому что этих решений любой человек после двух рюмок коньяка тебе миллион нарешает.
(Спектакль «Ричард III», режиссер Рикардо Соттили. Театр «Красный факел»).
— Театроведы, кстати, частенько пишут о ваших декорациях, что это едва ли не отдельные действующие лица. Режиссёры не ревнуют?
— Нет. Тем более они же знают, что это неправда. Конечно, молодой художник всегда несколько более нахален и менее деликатен в своем творчестве. Такие проекты и у меня были. Вот в «Красном факеле» была «Кабала святош» — там же декорация такая, что все актеры её, по-моему, просто обслуживали, чтоб она красиво выглядела (смеётся). Но это ведь плохо, это нечестно.
— Вот вы себя покритиковали, а теперь хвали́те. У вас есть свои спектакли-любимчики?
— Есть. Из последних мне самому понравились «#сонетышекспира» в Театре Наций. «KILL» хорошо сделали. Вообще, мне нравится наш с Вовой Золотарём «Великодушный рогоносец» в Барнауле. Он был и на цитатах построен, и в то же время очень оригинальный. По эстетике, в которой я тогда работал, это было здорово придумано. И конструкция там была очень грамотно скомпонована — прямо работа школьника-пятёрочника.
(Спектакль «Великодушный рогоносец», режиссер Владимир Золотарь. Алтайский театр драмы им. Шукшина).
— Школьник-пятёрочник, а это правда, что в дипломе у вас «четвёрка»?
— Ну да. В училище у меня вообще «трояк» был. А в школьном аттестате у меня одна «четвёрка» по труду, остальные — «тройки». Отец тогда сказал: «Ну что ж, ни одной двойки в аттестате — молодец, неплохо».
— Олег, новый сезон «Красный факел» открыл «Тремя сёстрами», которых вы вновь делали с Тимофеем Кулябиным…
— Это специфичный режиссёрский проект. Сценография закопана очень глубоко в активном режиссёрском жесте. В приметном виде она не нужна, она просто должна не мешать. Ситуация смоделирована, не имеет житейского аналога, но эта театральная условность должна дорасти до уровня быта. Свои профессиональные сложности в этом были. Мне самому было любопытно, что же будет на премьере — я такую задачу первый раз решал.
(Спектакль «Три сестры», режиссер Тимофей Кулябин. Театр «Красный факел»).
Беседовала Наталья Притупова
