Любимый детский писатель и автор Тотального диктанта-2016 — о важности запятых для трактористов и вечном внутреннем ребёнке.
«Надо быть настолько грамотным, насколько тебе это интересно»
— Андрей Алексеевич, вы не один раз говорили, что, получив предложение от оргкомитета Тотального диктанта стать автором текста в этом году, растерялись и даже пытались отказаться. Так почему же всё-таки приняли в итоге это предложение?
— Потому что девушки были очень настойчивы. Мне позвонила Маша Равинская, организатор Тотального диктанта в Москве, и мне понравился её голос. Было неудобно за мою нерешительность, и я говорил: за каждый день промедления, Маша, я плачу вам книжкой. Довольно скоро Маша сказала: Андрей Алексеевич, вы мне уже три книжки задолжали — я понял, что такими темпами разорюсь, и согласился.
Не отказался я по двум причинам. Во-первых, потому что мне показалось, после того как я почитал о Тотальном диктанте, что это очень симпатичная кампания. А во-вторых, в этом был и момент расчёта: я же понимаю, что раз такая акция будет происходить…
— …то это огромная информационная волна, которая вам будет полезна.
— И которая поднимет тиражи, конечно. В своё время, когда я на какой-то встрече с Владимиром Путиным сидел поблизости, то потом всем рассказывал: вы не поверите, у меня на 2% поднялся гонорар, и я на три сантиметра подрос. Автоматически!
— Расскажите поподробнее о книге «Этот древний, древний, древний мир». Как происходил процесс превращения трёх отрывков из неё в тексты, которые всем предстояло написать на Тотальном диктанте? Как вам вообще объяснили задачу?
— Это должен был быть текст не совсем примитивный, хотя это слово никем не произносилось. Я потому и отказывался — думал: вы же читали мои тексты, вы знаете, что я пишу очень просто. «А может быть, что-то специально напишете?» Но я понимал: чтобы написать три таких текста специально, нужно время — а у меня его не было. И я подумал, что если нужны какие-то специальные сложности, то в исторической книге они всегда есть. Взять хотя бы имена: Ашшурбанипала вот кто с первого раза напишет правильно? И много ещё чего можно было там найти. И нашли, и были скомпонованы три отрывка; важно было ещё соблюсти одинаковое количество знаков и слов, а у меня со счётом плохо. И девушки сами выбрали и очень культурно обработали тексты, за что я им действительно благодарен.
— То есть ваш авторский стиль в итоге сохранился?
— Не полностью, конечно, но в целом да.
— А как вам кажется, насколько вообще Тотальный диктант важен и нужен? Microsoft Word красненьким всё ненужное подчеркнёт, а в айфоне автозамена, если ошибётесь, исправит слово. Насколько в принципе сегодня необходимо быть грамотным?
— Надо быть настолько грамотным, насколько тебе это интересно или насколько этого требует твоя работа. Я считаю, что трактористу правильно запятую ставить необязательно — ему эта запятая никогда в жизни не потребуется. Даже если ему нужно будет написать заявление о том, что у него украли колёса, его примут и без запятой. А вот министру или референту министра обязательно нужно писать грамотно. И, как говорят снайперы, нужно стрелять чуть-чуть выше цели, чтобы попасть ровно.
«Единственный компас — внутреннее чутьё»
— Как автор вы сами себе хозяин? Вы ведь работаете с разными издательствами, и у вас нет агента, который бы планировал ваши перемещения и вообще жизнь?
— Конечно! Потому что как только попадаешь под агента, приходит конец. Я видел, что происходило с людьми, которые отдают права в тот же «АСТ» или «Эксмо». Звонит мне, например, Юрий Сергеевич Энтин и спрашивает: Андрей, а почему у тебя такие красивые книжки выходят? Я говорю: потому что я в одно издательство не отдался. Тут меня в этом формате рисуют, здесь — в другом, художники разные… А я могу выяснять отношения и говорить «да» или «нет», если мне что-то не нравится.
— Вы хорошо на пресс-конференции сказали: в одном издательстве с кем-то поругался, можно пойти в любое другое из оставшихся двух тысяч.
— Конечно, иначе становишься рабом, и заработанные деньги окажутся совсем не в радость. Поэтому я трачу больше усилий, безусловно, в то время как мне было бы проще всё отдать в одно место и получать регулярные бухгалтерские отчёты. Но я к этому не готов. К тому же, я слишком разнообразный. Потому что если у условного Успенского есть книжка стихов, а остальное — одного размера повести, которые можно загнать в одну серию, то у меня тут стихи, там проза, а здесь с картинами, а тут чижиковские коты, и коты не влезают — хвосты будут торчать. В общем, как-то меня жизнь очень грамотно ставит. А я только еду по рельсам и говорю: Господи, как же мне повезло, какая у меня хорошая дорога.
— А вы себя чувствуете взрослым человеком? Или писать для детей — это способ продлить собственное детство?
— Я себя ощущаю взрослым человеком. Мне эта ситуация не всегда нравится, мой внутренний ребёнок протестует, топает ногами — и иногда я ему позволяю это делать. Но я, безусловно, взрослый человек, потому что у меня есть ответственность за работу, есть общественная ответственность, есть ответственность перед моими детьми, а потом будет и перед внуками. В любом случае, становиться взрослым нужно — но это совершенно не значит, что ребёнка ты куда-то там втоптал. У Валентина Берестова есть замечательное стихотворение о том, что детство — это сердцевина, и если эта сердцевина умирает, то дерево больше не живёт. Просто гениальный образ. Ведь что такое детство? Оно же никуда не девается, просто обрастает годовыми кольцами.
— Как, по-вашему, сегодня себя чувствует российская и переводная детская литература? И как поступить родителям, которые хотят не просто дать ребёнку те книжки, которые они сами читали в детстве, а найти новый язык, новых героев? Они идут в книжные магазины — и как им сориентироваться в этом море предложений?
— Увы, никак. Обязательно должен быть компас, а его нет. Единственный компас — внутреннее чутьё, как у птиц, которые знают, куда лететь. И я, конечно, внутри тусовки, но много читать мне некогда. Я прихожу в магазин, чем-то меня цепляет книжка, я прочитываю три страницы, потом ещё пару страниц и в конец заглядываю. Зацепила — да, не зацепила — нет.
И, опять же, это не вопрос, хорошая ли книжка, вопрос: она тебе нужна? Каждый кот знает, какая трава ему нужна: может, эта трава конкретно тебя не лечит — тогда что тебе до того, что она лечит всех остальных? Нельзя верить даже людям, которые тебе симпатичны. Мне уже почти 60 лет, и я всё-таки не дурак, я всё-таки на каком-то уровне знаю, что хорошо, а что плохо. Со временем убеждаешься, что твоё собственное ощущение — самое верное. Ищи то, что тебе нужно, пусть тебе и говорят, что заблуждаешься. Если тебе стало от этой книги легче, а другим она не помогла — это их проблемы.
— Вы когда-нибудь, в обычной жизни, попадали в сказку?
— Да.
— Расскажете?
— Нет. Но могу рассказать чудесную литературную сказку, которая произошла с моими родными. Наша родовая деревня Петуховка находится на границе трёх областей: Калужской, Орловской и Брянской. Это самый глухой край. Вся моя русская родня выросла там, с трёх лет я постоянно туда приезжал. А мой папа был необыкновенным фантазёром, любил всех разыгрывать.
В то же время папе его дед Василий 1860 года рождения или даже раньше, мой прапрадед, рассказывал, как однажды, подростком, лет в 10–12 пошёл искать корову. Стадо пригнали, а свою корову он не нашёл. Они разбредаются только так, я сам пас, знаю. И вот он слышит что-то в малиннике, крикнул: «Ах ты зараза!» — подбежал, и кнутом её. Оказалось, что это был медведь. Есть понятие медвежьей болезни, вы наверняка знаете, что это такое. Медведь от испугу бросился в одну сторону, а мой дедушка рванул в другую. Бежит, тяжело дыша — и вдруг слышится лай собак. И на дедушку, привлечённые запахом, набрасываются охотничьи собаки, начинают его драть. Подъезжают верховые, отгоняют, это были охотники, и один из них был Иван Сергеевич Тургенев.
— Да ладно?
— Слушайте, я вам рассказываю дальше. Следом за нашей деревней есть ещё Александровка и Хорёвка, а дальше вообще нет дорог. И папа мне говорил: вот, Хорёвка — это потому что Тургенев здесь был, здесь писал «Хоря и Калиныча».
Нашу деревню, Петуховку, засыпал Чернобыль, краем прошло. В 1986-м году мы забрали оттуда последнюю тётку, и с тех пор я там не был. И вдруг я получаю письмо от калужского «Следопыта», в котором энтузиасты-филологи и этнографы раскопали, что деревня Хорёвка — действительно то место, где жил тот самый Хорь, который был описан Тургеневым в рассказе «Хорь и Калиныч». Так вот, папа, оказывается, не врал!
Текст: Юлия Исакова.
Фото: из групп Тотальный диктант (Екатерина Сергиенко) и Фотоклуб НГУ
