7 июня педагог-экспериментатор, режиссер представит в Новосибирске свой спектакль «Арлекиниада». А пока — немного философии на тему реальности и игр.
«Мир играет с момента Большого взрыва»
— Вадим Викторович, вы утверждаете, что игра — единственный феномен, которому нас никто никогда не учил. Что вы вкладываете в это понятие?
— Есть много культур, в которых слово «игра» возведено в основополагающий мировоззренческий принцип. К их числу относится Индия, где существуют понятия «лила» — игра, и «майа» — иллюзия. Они скрепляют все. Мир для персонажей из этой культуры явлен именно как игровой элемент. К примеру, если возьмем Шиву, то он изначально проявляется как артист, формирующий из себя реальность, разбрызгивающийся многоликостью, и сам себя ограничивающий заблуждением. На самом деле он един: и зритель, и актер, и множество ролей. Вот до какой степени бывают изощренными трактовки реальности.
В европейской культуре игровой элемент был максимально изучен Йоханом Хейзинга. Если вы доставите себе труд послушать аудио-версию его книги «Homo Ludens», которую я недавно начитал, то вы обнаружите удивительные факты из истории культуры, как формировалось осознание этого основополагающего феномена — Феномена игры. В этой книге как раз впервые было обозначено, что Игра — базовый, фундаментальный элемент эволюции. В ней, в игре, рождается все: индивидуальное концепты реальности, язык, культуры, социальные механизмы, законы…
И более того, игра — это феномен даже не человеческой эволюции, но космической. Мир играет с момента Большого взрыва. Игровой зуд уходит даже за его пределы, ведь именно игра была началом явления, породившего Вселенную.
— Если задуматься, много религий и философий так или иначе говорят об этом. Только другими словами.
— В любом случае все это способы объяснить реальность. Йохан Хейзинга в «Homo Ludens» очень точно инкрустирует исторические примеры и показывает, как культура играет, выигрывает, вытваривает саму себя на протяжении эволюции.
— Процитирую вас: «Мы никогда не будем счастливы в играх, созданных другими…» Поясните, пожалуйста, эту мысль.
— Мы никогда не будем сЧАСТливы в играх, созданных другими... Вслушайтесь. То есть никогда не будем частью большего, полноценными, закругленными, до внутренней глубинной радости и воодушевленности жизнью!
Потому что нам постоянно придется тратить энергию на подпитку не своей территории, игры, на понимание и творчество не своей реальности, но чужой.
Быть счастливым — сотворить свой мир, свое игровое пространство. Если я породил то, что для меня является ценностью, естественно, я включаюсь в игру, которая развивает, защищает и обогащает эту ценность. Это мое дитя. Есть, конечно, персонажи, которые счастливы с чужими детьми, но это, скорее, исключение.
Много лет назад, размышляя об этом, я сыграл одну роль в фильме Сергея Мокрицкого «Четыре возраста любви». Я играл там служку при храме, который «возвращал» людям убитых на современных войнах детей. Он прислуживал в церкви, не имея никакого чина, и был чуть повернутый на своей идее. Он специально отыскивал больных травмированных ребят, устраивал их при церкви, а потом писал родителям, у которых погибли дети: «Ваш сын жив». Те приезжали и выясняли, что ребенок не их. Служка получал по морде. А мой герой говорил, утираясь кровью: «А вам-то теперь какая разница? Берите! Богом дается!» И в итоге только один родитель взял. Что-то понял.
«Реальность по своей природе — никакая!»
— А что можно считать ценностями в этой игре, которые, как вы выразились, мы «порождаем, как дитя»?
— Да, все ценно! Любое проявление реальности — ценно. Потому что все взаимосвязано, и мир не хочет ничего другого, кроме как поиграть с нами. Любое препятствие важно: человек, который нам мешает, камушек, о который мы споткнулись. Мы можем, конечно, обернуться и «обматюгать» этот камушек, что позволил себе оказаться на нашем пути. А можем и расцеловать его за то, что он породил в нас такую мощную игру эмоций.
Это вопрос подхода. Я сейчас скажу довольно сложную, но важную концептуальную вещь: реальность, как бы вы ее ни объясняли, по природе своей — никакая! У нет изначальных характеристик.
Нет изначально спрятанных истин, ценностей, категорий. Реальность зависит от того, что мы в нее вложим с помощью пробужденных в нас творческих усилий. И она преподнесет нам себя в той форме, которую мы же в нее и загрузили. То есть она не обнаруживается, не находится, она — творится. Созидается. Любой ученый, например, препарируя реальность, накладывает на результат своих опытов жар исследования, свое мировоззрение, свой интеллектуальный багаж.
Каждой своей мыслью, каждым словом, вздохом, жестом мы творим реальность. Не изучаем ее, не находим ответ на вопрос «какая она?», а создаем. И хотя раньше мы жили по законам и правилам, доставшимся нам в наследство от родителей, считая, что реальность существует сама по себе, а мы ее открыватели, то теперь все больше убеждаемся, что все гораздо интереснее, глубже и объемнее. Реальность напрямую реагирует на то, в какие руки попадает.
— Именно поэтому вы сказали, что нужно во что бы то ни стало разотождествляться с ролями? Это чтобы не застревать в них и быть свободными творцами? Имеете ввиду базовые: муж, отец, мать?
— Речь немного о другом. В «Школе Игры» первое, что мы делаем — даем человеку понять, из какого многообразия игр он оказывается соткан. Мы словно в режиме перемотки углубляем его видение себя в детство, в сценарии взаимоотношений с родителей и так далее. Ведь если навести резкость и углубиться в себя, то это касается не только биографии человека, здесь включаются в игру и перинатальный период (период вынашивания плода), и даже трансперсональный — еще до зачатия.
Все эти удивительные нюансы начинают сплетать игры, из которых мы на самом деле ткемся. Если до сих пор мы думаем, что наши мысли, способ чувствовать мир, эмоциональные реакции, пристрастия касательно ароматов, цвета, фильмов, симпатичных и не симпатичных нам людей — это все наше, то мы глубоко заблуждаемся. Ничто из этого не принадлежит нам на глубочайших уровнях. Все это — чьи-то программы.
В определенный период нашего формирования они оказали на нас сильное влияние. И получается что мы, какими мы себя знаем, сфабрикованы сценариями, через которые мы прошли. То, что мы называем собой — очень забавная многоплоскостная консистенция, играющая сама в себе, сама с собой, и со всем внешним многообразием.
Когда я говорю разотождествиться с ролями, то имею ввиду достижение понимания — из какого невероятного количества элементов мы сотканы, и что на самом деле нет никого, кого можно было бы назвать Я.
— У меня возникла ассоциация с проектором. На экране видим то, что прошло через световой поток. Получается, могут быть установлены какие угодно фильтры на пути света — от источника до стены. Мы видим лишь результат, забывая о помехах.
— Платон, в свое время, объяснил это немного иначе. Вероятно, вы телепатнулись сейчас с этим великим философом. Он приводил такой пример: в пещере сидят прикованные (не могущие из из нее выйти) люди. Свет извне проецирует на стену всевозможные формы.
Люди видят только тени и с помощью них пытаются понять, что же происходит снаружи. Так мыслитель пытался объяснить, насколько убога способность человека трактовать реальность. Ваш пример, может быть, немного богаче на современном уровне: все мы видим уже заданную кем-то реальность.
«Не стоит эмоции спускать в унитаз»
— А еще вы говорили, что существует множество ролей, которые позволяют радостно и вдохновенно переживать эту реальность. Какие?
— Каждый когда-нибудь переживал эмоцию, которая захватывала его. Например, настолько раскаленный гнев, что хотелось наброситься на кого-то и превратить его в отбивную. Или сжигающую изнутри ревность, возникшую от сильной привязанности к объекту любви. Иногда она толкает на выслеживания партнера, удержания его всеми силами возле себя. Ум в этот момент обостряется и проявляет невероятный талант в фантазировании разных ситуаций.
Как только ты осознаешь, что эмоции — всего лишь игровые проявления, когда становишься способным сорвать этикетку той или иной эмоции с надписью: «гнев», «ревность», «гордость», «зависть», и так далее, то обнаружишь живую энергию.
И здесь происходит удивительный феномен.Оказываясь в силовом поле осознанности, эмоция тут же оборачивается фактом искусства. С этого момента ее энергии оказываются на ладонях у человека, и вы понимаете, что из этой глины вы можете лепить все что угодно. Это просто энергия. Не окрашенная ничем. И вы становитесь творцом, понимая, что все эмоциональное многообразие мира — это чистая энергия. И вы можете позволить себе управлять ей. Вместо того, чтобы неосознанно пережигать ее в пустоту или спускать в унитаз.
Любое состояние можно превратить в украшение своей жизни. Глупо закрываться от негативных эмоций или вожделеть позитивные. Нужно учиться с ними работать.
— Получается, живя осознанно, человек еще и бережет себя от разрушительного воздействия негативных эмоций?
— Да, ведь иначе они опускаются в подсознание, там образовывается целая компостная куча, газики, и в определенный момент, сдерживающие механизмы не выдержат, и вот вам очередной персональный Чернобыль. Именно поэтому у нас в Школе игры развивается детский проект под названием «Эмоциональная азбука», где с маленькими учениками мы исследуем каждую букву из этого алфавита. К примеру, А — агрессия. Б — бодрость. В — волнение. Г — гордость, и так далее по списку. И с помощью игр мы пытаемся прожить каждую из них.
Человечек исследует все это внутренне богатство шаг за шагом, и в какой-то момент перед ним оказывается целая клавиатура изученных эмоциональных состояний, на которой он может играть, как музыкант, сочиняя симфонии своей жизни.
— Как здорово, что вы учите этому детей. Я только недавно осознала, что можно со стороны взглянуть на собственный театр, который разворачивается в голове…
— Эта идея не могла не прийти в голову, потому что детки очень легко в это входят, начиная с первых проблесков осознанности в 6–9 лет. В этом возрасте они уже понимают, что их эмоциональное состояние — невероятное богатство. И если не бить их по рукам, по попе, по голове, запрещая всевозможные агрессивные или иные реакции, то они очень быстро схватят это баланс игры с эмоцией. А это — как научиться кататься на велосипеде. Навык на всю жизнь.
Агрессию родители обычно заколачивают в подсознание резкими высказываниями: «Нельзя так себя вести! Нельзя так относиться к миру! Нельзя бить животных!» А ребенок естественным образом экспериментирует с мерой дозволенности, делает все это не из злобы, но из жажды творчества, эксперимента. Накопленные в подсознании шлепки, щелчки, и запреты во взрослом состоянии вырастут в преступные проявления, и будут выходить наружу в антисоциальных явлениях.
Все очень просто: сколько будет заколочено внутрь, столько и выйдет наружу впоследствии, только в гораздо более угрожающих формах.
— Расскажите еще о феномене множественной личности, о которой вы так много рассуждаете…
— Об этом будет сполна сказано в арт-провокации «Арлекиниада», которую 7 июня мы привезем в Новосибирск!
«Арлекиниада — наша драгоценность»
— В апреле спектакль был отменен. Почему так произошло и можно ли с облегчением выдохнуть сейчас?
— В апреле все сорвалось из-за недобросовестного прокатчика «Сибирские гастроли». По их вине не состоялась целая серия наших проектов. Я об этом еще скажу, выйдя на сцену, и извинюсь перед зрителями. Зато мы все-таки привезем нашу драгоценность — Арлекиниаду. Все состоится!
В этом спектакле речь как раз идет о множественной личности, о том, что творится в голове у человека, каким количеством трактовок, каким лоскутным одеялом является наш мозг, как много всевозможных предпочтений с невероятным трудом уживается или не уживается там.
— Чего ждать зрителю?
— Я бы очень хотел, чтобы зритель не идентифицировал это зрелище с каналом ТНТ и с определенным отрезком моей жизни, где я сыграл забавного, веселого, пружинистого персонажа по фамилии Купитман. Это, действительно, очень мощное, глубокое, яростное театральное зрелище, которое взывает к уму, пониманию, самоисследованию. Речь пойдет о психотерапевтическом процессе.
Я там играю психотерапевта старого поколения, который применяет к реальности категории своего времени. А перед ним молодой человек 16 лет, совершенно другой персонаж, выросший на виртуальных играх, тотальной информационной лжи, в определенной семейной среде, где учат одному, а делают другое. У героя возникает так называемый когнитивный диссонанс, когда голова раскалывается от того, какова природа реальности. Человечек понимает, что он в среде лжи, что аннулируется само понятие выбора.
Придите, посмотрите, каким веером всевозможных образов разворачивается мозг этого ребенка! На сцене всегда только один человек, но зритель видит целую россыпь арлекинов, которые взрывают ум в яркое, циничное и очень эмоциональное шоу.
В итоге кто кого лечит — непонятно. И зрителя ждет большой сюрприз! Он столкнется с определенным откровением в понимании того, какова реальность на самом деле. Мне нравится одна метафора этого шоу. «Арлекиниада» — это все равно, что объесться цветных карандашей и потом стошнить ими на сцену. Красочное, цветастое зрелище с определенным, на глубинном уровне, иногда, не очень приятным и далеко не развлекающим, запахом».
Текст: Марина Чайка
Фото: предоставлено Вадимом Демчогом
