Художник, керамист, столяр, кузнец... Алексею Глебову удаётся приручить любой материал. О том, как стал художником монументального искусства, зачем слепил более 30 дубов и над чем работает сейчас, он рассказал в интервью.
«Леплю постоянно и гончарю с удовольствием»
— Алексей, в Белоруссии жил и работал известный скульптор Алексей Глебов. Не родственник? Почему-то сразу подумала о творческой династии.
— Нет, хотя с одним тёзкой связана забавная история. Много лет назад был в командировке в Алма-Ате, и меня арестовали. Оказалось, что за какое-то преступление разыскивали однофамильца. Но он проживал в Бресте, а я — в Новосибирске. В итоге разобрались и меня отпустили.
Недавно я и сам спрашивал маму, как выбрал эту сферу и решил стать художником монументального искусства. Она напомнила, что я ходил в спортивную и художественную школу. А в 9-м классе задумался, какой путь выбрать. Вариант идти в учителя физкультуры не нравился, и я решил поступать в Новоалтайское государственное художественное училище на специальность «живопись». Конкурс был большой, и с первого раза я не поступил.
А на следующий год Борис Андреевич Щербаков, известный художник театра, режиссер театра кукол, набрал в училище курс на театрально-декоративное отделение. Всего один раз. Я поступил, учился там четыре года на художника театра. Правда, на третьем курсе меня хотели призвать в армию. Президент тогда отменил отсрочку, но мне она была положена, так как я поступил после 10-го класса. Борис Андреевич на хорошей немецкой бумаге написал прошение в военкомат. Большую часть листа заняли его регалии, а дальше две строчки: «Прошу дать отсрочку ввиду того, что отделение набирается раз в четыре года, а возможно, больше не будет набираться вообще». И ниже — большая перьевая подпись. С этой бумагой я пришёл в военкомат, и мне дали благополучно доучиться.
Окончив училище, все разъехались кто куда. Многие решили поступать во ВГИК и ЛГИТМИК. А у меня был товарищ, который отлично лепил и рисовал, но нигде не учился и без академической подготовки поступить в эти учреждения не мог. Мне хотелось продолжить учиться с ним, и мы поехали в Новосибирск, в Архитектурно-художественную академию, на отделение художественной керамики. После окончания института я остался там работать. Сначала был учебным мастером, потом стал преподавать студентам. Мастерские наши находились на первом этаже — чтобы не носить тяжелую глину далеко. И как-то туда пришёл человек, спросил, кто может слепить большой дуб для кафе. Указали на меня. Так я познакомился с Андреем Алексеевым, ныне идеологом бренда «Мира», а тогда — предпринимателем, который открывал сеть ресторанов «Жили-Были».
— Огромный дуб в ресторане на площади Ленина — ваших рук дело?
— Да, этот дуб был самым первым. Всего для сети ресторанов было создано 30 таких дубов, 11 из них — в Новосибирске.
Затем появилась необходимость заняться декоративными работами, создавать для этой сети мебель под состаренное дерево. Первое время работали ручными инструментами и прямо на строительной площадке — так было, например, в Алма-Ате. Потом я купил станки, чтобы справляться с заказами быстрее. Людям нравилось, они стали заказывать не только мебель, но и срубы под бани. Мы взялись и за это. Появился столярный цех.
Вскоре возникла необходимость заняться декором — для сети «Жили-Были» нужно было создать кованые подсвечники в виде подковы, сделать кольца на декоративные сундуки и многое другое. К тому же ковка часто требуется и для гончарных изделий. Например, сделаешь горшок — ему нужны ножки. Мы выяснили, что рядом с нашим цехом есть замороженная кузница. Взяли помещение в аренду, купили на Октябрьском рынке большую наковальню, молотки и начали ковать.
Так постепенно появилась целая мастерская, группа художников и команда специалистов — вместе мы участвуем в разных проектах.
Кстати, двери мастерской всегда открыты, и многие приходят туда, чтобы создавать свои произведения на нашем оборудовании.
— Вы и художник, и керамист, и столяр, и кузнец... И всё же среди этих направлений есть любимое?
— Заниматься ковкой не люблю, а вот леплю постоянно и гончарю с удовольствием. Работа с глиной для меня сродни медитации — вовлекаешься в процесс и просто отдыхаешь.
Жена с ребёнком большую часть времени живут в Санкт-Петербурге, и пока они там, квартира превращается в мастерскую — гончарный станок стоит прямо в прихожей. Потом готовые изделия отвожу в цех обжигать.
Часто разрабатываю посуду для ресторанов, иногда делаю что-то для себя. Потом что-то дарится, что-то бьётся, что-то переезжает в мастерскую…
— Наверное, пользуетесь только посудой, которую сами создали?
— Это невозможно. К тому же, если вижу хорошую посуду, то обязательно покупаю. Например, понравится кружка из английского фарфора — куплю и буду пить из неё чай.
— Недавно побывала на занятии на гончарном круге. Изделие у меня получилось непривлекательным, мягко говоря...
— Чтобы прочувствовать ось гончарного станка, надо просидеть за ним 24 часа. Иначе результата не будет. Эта ось должна существовать в тебе. Считается, что гончар работает руками. На самом деле мужчины работают спиной, а женщины — животом, причём все усилия уходят в ноги. Поэтому, когда создаются крупные изделия, например, вазы, под гончарами ломаются табуреты. Кажется, что давишь на глину, а нагрузка передаётся на стул.
Раньше работал с большими изделиями. Помню, после окончания института был в командировке в Германии, в городе Бремене. Там на площади проходил фестиваль гончаров. Со мной была местная девушка, она договорилась о том, чтобы я принял участие. Погончарил, легко «поднял» большую «банку» — крупный цилиндр — и выиграл. Даже приз дали.
Сейчас сфера керамики хорошо развивается. Проходят профильные фестивали, создаётся хорошее оборудование, современная глина продаётся в виде готовой массы или порошка, который нужно разводить. А раньше приходилось ехать на карьер, добывать глину, цедить, сушить на специальных плитах — и только после этого работать с материалом.
Грот, рисованные мандалы и стеклянный монумент
— Вы ведь и с камнем работаете? Причём и с натуральным, и искусственный создаёте.
— Один из первых опытов работы с натуральным камнем был сразу после студенчества. Шла военно-мемориальная кампания по восстановлению разрушенных монументов, посвящённых Победе в Великой Отечественной войне, и созданию бюстов полным кавалерам ордена Славы при жизни. Тогда я резал из мрамора.
А искусственный камень мы с командой создавали для многих объектов. Недавно, например, делали скалы для вольеров с пингвинами и тиграми в Новосибирском зоопарке. В работе — каменный вход в грот под Монументом Истины в «Мира Парке».
— Расскажите о Монументе Истины. Что это за объект?
— Как-то Андрей Алексеев рассказал мне о проекте «Мира Парк», и я мягко включился в работу. Примерно полгода мы обсуждали идею Монумента Истины, я делал эскизы. Один из элементов — горельеф — мы лепили из глины прямо на капоте моей машины.
Монумент Истины состоит из двух частей — горельфа и центральной скульптуры. Оба элемента сейчас в работе.
Для горельефа мы выбрали красивый и надежный камень — травертин. У него отличные архитектурные свойства. Порода выдерживает любые погодные условия. И это доказано веками: из травертина построен Колизей! Я специально ездил в Киргизию, чтобы выбрать материал. Там туф отличного качества.
Внешняя сторона горельефа будет выполнена в виде спящего дракона, символизирующего тёмные качества личности человека. На внутреннюю сторону нанесём изображения, повествующие о пути развития человечества и пути человека от рождения до смерти.
Работа с камнем — процесс трудоёмкий и небыстрый. Сначала мы слепили модель, отсканировали на 3D-сканере, доработали эскиз в программе. Затем на заводе в Киргизии это изображение схематически переносится на предварительно откалиброванный камень. После этого каменные блоки отправляются в Новосибирск. Когда все они будут в мастерской, мы их склеим и доработаем, уже вручную создавая рельеф.
Вторая часть — стеклянный объект высотой 4 метра. Он символизирует внутренний свет, который есть в каждом человеке. Состоит он из стеклянных долек, которые накладываются друг на друга и склеиваются. Когда всё будет готово, конструкцию отшлифуем и ещё раз прольём клеем, создавая монолит.
— Вы ведь принимали участие в создании и других объектов бренда «Мира».
— Сначала было строительство Центра здорового отдыха «Мира» на набережной. Мы делали каменный грот, выполняли нестандартные столярные работы. Потом меня пригласили поработать в проекте «Мира Термы. Сосновый бор». Здесь мы создали большой грот в зоне «Аква», мостик с канатами, узлы на которых вязал я сам, гнутые сиденья для локации ножных ванн. А ещё я расписывал стены — рисовал мандалы.
— Справляетесь с любыми задачами!
— После обучения на театрально-декоративном отделении человек становится универсалом. Борис Андреевич Щербаков говорил, что художник должен быть голодным, чтобы всегда хотелось работать. А ещё учил тому, что нужно уметь использовать для работы любые подручные средства. Его мастерская была доверху завалена разными вещами — оставался только небольшой проход. Туда он приносил всё, что находил и что могло пригодиться. Например, ящики из-под бананов, какие-то палочки, тряпки… Кстати, из тряпок он крючками вязал кукол для театра. Они и сейчас выглядят современно. Мы, его ученики, усвоили урок и научились находить решение в любой ситуации.
