Тушеный папоротник, маринованная сныть, домашний хлеб, три вида меда — такое изобилие ждало меня в гостях у Елены Чуриловой, одной из основательниц фестиваля «Родники», мастера по ткачеству, краеведа и исследователя славянской культуры. И трех часов было мало, чтобы узнать рецепты, послушать про древние традиции, восхититься историями об океане-тайге и растворяющих суету горах…
Собирающая мудрость
— Елена, расскажите про момент пробуждения корней. Когда задумались о саморазвитии, о родной культуре?
— У меня не было момента до и после. Это вы сейчас враз просыпаетесь, а нас ждал долгий путь. Даже не знаю, кому из нас повезло больше. Вы вдруг открываете глаза и попадаете в огромный океан информации. Если еще лет семь назад были видны знаковые учителя, на которых можно ориентироваться в разных традициях, то сейчас — великое множество проводников, легко запутаться.
Я родилась в 1963-м году, когда все было иначе. Первую литературу, которая появлялась, жадно искали, фотографировали, копировали. Наставников было очень мало.
К родной вере я пришла в 30 лет. Побывала на семинаре Андрея Шевцова, где впервые услышала ответы на свои вопросы, начала узнавать про родную культуру. До этого пыталась идти официальным путем. Свекровь училась в университете на историческом факультете, я брала у нее учебники, чтобы найти хоть что-то о мировоззрении наших предков. Но тщетно.
А в 2002 году узнали с мужем про Александра Юрьевича Хиневича — старовера из Омска. Поехали к нему знакомиться. Очень много услышали о традициях и праздниках, которые были на Руси, об их духовной составляющей.
Потом я прошла обряд имянаречения, и теперь многие знают меня как Вледу. «Собирающая знания для передачи потомкам» — так переводится имя. Причем оно может писаться и произноситься иначе — Влъеда (Влиеда), и тогда уже другой оттенок значения: «собирающая мудрость». Подруги знают эту особенность и, если спрашивают о чем-то важном, сакральном, пользуются именно вторым вариантом. Первый — если интересуются какими-то бытовыми вещами. Имя — ключ, открывающий поток. Я начинаю говорить, а потом сама удивляюсь тому, что было сказано.
— Открывается поток, как во время медитации?
— В родной культуре медитация во всем. Присутствует она и в еще одной важной части моей жизни — ткачестве. Работаю вместе с дочерью Марьей Колчановой в ее творческой мастерской «Сольгерд», творим вещи со смыслом, делаем обереговую и городскую одежду с элементами из родной культуры. Моя часть — пояса. Если во время работы не войду в состояние безмыслия, то ничего не получится, появятся ошибки.
Раньше рисунки были невероятно сложные, уследить за каждым крестиком при вышивке оказывалось непросто, поэтому работали в особом состоянии потока. Чтобы в него войти, пели, не давая уму цепляться за внешнее и раскручивать мысли. Я тоже иногда так делаю.
— Я видела такие пояса в этнической одежде. Это обереговая вещь?
— Да, еще и сакральный элемент, помогающий проложить путь. Когда человек заказывает пояс, то ставит задачу на свою жизнь, выбирает нужные древние свастичные знаки, которые, как призмы, собирают определенную энергию. Чем глубже медитация мастера в момент творения, тем лучше. Важно не влезть со своими мыслями.
Иногда проработка задач человека начинается уже во время моего труда. Порой пояс ткется как поется — без огрехов. Видно, что человек готов и осознан, что путь для него уже есть. А иногда начинаешь ткать, и ошибка на ошибке. Нитки, инструменты, руки — все то же, но дело не идет. Буквально продираешься. В это время у человека меняется жизнь.
Объединяющая традиции
— Для меня родная культура теперь напрямую ассоциируется с фестивалем «Родники». Хороводы, народное творчество, обряды. Удивительное погружение. Как все начиналось?
— Первый фестиваль мы провели в 2012 году. До этого поездили с друзьями по подобным мероприятиям в Новосибирской области и на Алтае, побывали на разных тренингах, мастер-классах, много всего изучали в рамках славянской культуры. Появилось ощущение, что накопили больше, чем самим нужно, пора делиться знаниями, умениями и силами в родном крае.
Некоторое время идея фестиваля витала в воздухе, обсуждали в компании друзей-единомышленников. В процессе проработки деталей присоединилось очень много людей. Здорово тогда поддержала администрация города: дали автобус, предоставили возможность провести мероприятие на территории парка «У моря Обского». Все удалось. Затем был второй, третий год. Состав устроителей менялся, «родниковцы» создавали семьи, рождались детки.
Однажды во время фестиваля, пробегая по поляне по своим организаторским делам, я увидела беременную женщину с ребенком на руках, еще один ее малыш постарше шел рядом и держался за подол платья. Женщина была очень спокойна и размеренна. В городе я таких ни разу не видела. В тот момент осознала, что фестиваль — территория сонастроенных людей. Здесь спокойно, радостно и безопасно, и я хочу тратить свое время и силы на это!
— А как название появилось?
— Было высказано несколько предложений, и мы проголосовали за понравившийся вариант. Большинство выбрали «Родники». Мы тогда были неопытными и только позже поняли, что фестивалей с таким названием много, а еще не подумали об одноименном районе города. Но слово прижилось.
— Это слово в моем летнем расписании уже четыре года! Первое, что меня впечатлило на фестивале, — танцы и огромные хороводы.
— Одна из главных особенностей фестиваля — традиционные танцы, в которых одновременно участвуют порядка 500 человек. Где еще такое увидишь? В первые годы мало кто знал движения. Тогда Аркадий Денисов, один из устроителей фестиваля, организовал в Новосибирске клуб «Посолонь». До сих пор там круглый год проводят вечерки. В этом году я была приятно удивлена: треть людей, стоявших рядом со мной на фестивальной поляне, знали, как танцевать.
Впечатляют и хороводы, конечно. В некоторые включены фольклорные и обрядовые вещи, работа идет через глубину, поток.
Еще одна наша особенность — мастер-классы. Когда начинали, волновались, сможем ли наполнить расписание. А в итоге практически ни на одном фестивале нет столько занятий, как на «Родниках»! В этом году было около 300!
Но, конечно, самое главное в нашем фестивале — люди. Это сердце «Родников». Огромная благодарность всем причастным: устроителям, мастерам, ярмарочникам, добровольцам, гостям. Тем, кто приносит любовь, радость, делится знаниями и берет их, чтобы передать дальше. После таких встреч образуются семьи, творческие коллективы, появляются друзья. Моя жизнь точно стала богаче! Например, благодаря проекту многие познакомились с носительницей славянской традиции Ариной Никитиной. Это невероятно мудрая женщина, знахарь, человек с гигантским опытом, устроитель фестиваля и, как говорится, наш хедлайнер.
Людей, готовых трудиться для того, чтобы очередной фестиваль состоялся, с каждым годом становится все больше. Работа кипит и на поляне, и в городе: отремонтировать шатры и лавки, привезти материал, выкопать ямы для туалетов, организовать площадки и сцену... Проделывается гигантская работа, которая ложится на плечи добровольцев.
Жаль, конечно, что не всегда это ценится, находятся недовольные. В этом году накануне фестиваля прошли сильные дожди, все залило, дорогу размыло, и были объективные причины отменить мероприятие. Но мы сумели преодолеть трудности! Тогда я увидела весь диапазон поступков: от подвига до откровенного потребительства.
Мы делаем многое для комфорта участников, готовим программу и тратим силы, чтобы фестиваль вновь и вновь появился в том виде, в котором все его знают. И у нас всегда был расчет на организацию пространства гостями. Ведь ценно, если человек может обустроить свою территорию, помочь тем, кто рядом, и взять на себя ответственность. Я очень люблю фильмы Сергея Стрижака «Игры богов». Сейчас их запретили, но найти можно. Там есть рассуждения на тему того, что ответственность — мера понимания причины. И если заменить букву Т на Д, то слово заиграет совсем иными красками. Получится отВЕДственность: ведаю, к чему приведет мой поступок. Например, бросил мусор — должен понимать, что кто-то другой будет его убирать за меня. Экология на всех уровнях.
Познающая стихии
— Вы много лет занимаетесь спортивным туризмом. Расскажите об этой грани вашей жизни.
— В конце августа у нас был юбилей — 40 лет под рюкзаком. До сих пор хожу в серьезные походы, например, в прошлом году поднялась на Эльбрус. Была на Тянь-Шане, на Кавказе, в Саянах и, конечно, на Алтае, где больше всего люблю Южно-Чуйский хребет. Поднималась на Актру, Белуху и многие другие вершины Алтая, которые не на слуху, но очень красивые и интересные. Кроме горных походов у меня за плечами немного водных — по рекам, лыжные или пешие — по тайге.
— Отличаются эти три варианта по энергетике?
— Безусловно! Вода — это скорость, все на пике. Последний мой поход был на каяках. Две трети речки я прошла в обнимку с моим судном, за бортом, стукаясь о камни. На локтях и коленях у меня потом были огромные синяки! В воду нужно входить готовым к встрече с этой стихией, зная ее нрав и переменчивость.
Горы — это прозрачность, точность, ясность, перезагрузка. Стоишь возле камня и понимаешь, что он здесь уже сотни лет, а твоя жизнь для него — мгновение, как для тебя полет микроба. Одновременно с этим осознаешь свою сопричастность и становишься огромным, бесконечным, словно прикоснулся к вечности и растворился в ней. Полная прострация, смирение, нет привычной «мыслемешалки» в голове.
Я это поняла после рождения дочки. Обычно мамы все время в мыслях о своих детях, но, когда я ушла в горы, вдруг осознала, что уже почти сутки не помню о том, что у меня есть ребенок. Только на третий-пятый день пути вспоминаешь жизнь, которая была на равнине, удивляешься тому, какие мелочи считал проблемами. Ближе к вершинам нет трав, деревьев, запахов, воздух разряжен. Только белый снег и черный камень. Все монохромно. Когда спускаешься, жадно любуешься жизнью. Первый цветочек, аромат, ах, бабочка полетела… Это такое счастье! Как после девятидневного голода съесть кусочек капусты. Вкуснее же ничего нет!
Тайга — это силища, мощь, океан. Она больше тебя, умнее, старше, но ты однозначно ее часть. Тайга как утроба. Однажды приходит понимание, что природа не отвергала нас никогда, это мы начали называть ее дикой. Хотя все иначе. Дикие мы, когда страшимся каждого шороха, отгораживаемся оружием, костром, что-то пытаемся у нее забрать. А она как жила, так и живет, и имя ей — вечность!
Вот люди боятся зверей. Но когда мы идем по тайге дней десять, встретить кого-то сложно. Все разбегаются, потому что пришло что-то чужое, пахнущее синтетикой. А дети еще и кричат постоянно, у них звонкие голоса. Вся живность старается скрыться с нашего пути. Иногда лишь медведи вдалеке встанут на задние лапы посмотреть, кто идет. Мишки глуховаты и слеповаты, только нос у них отлично работает. И никто не пытается напасть, если их не тревожить. Конечно, там, где поблизости живут люди, много нарушений, звери ведут себя иначе, а в глухой тайге — свой мир и гармония.
Проводящая по пути
— Как решились стать детским тренером по туризму?
— Все как-то само сложилось. Моя подруга работала в школе, была классным руководителем и попросила организовать для ее подопечных поход на Алтае. Вместе со знакомым, бывалым туристом, мы сводили ребятишек в ущелье Актру, и он зачем-то сказал тогда детям: «Если хотите заниматься дальше, приходите». Так в 2002 году при первой гимназии открылся турклуб «БОБР». Мы начали собираться, но после третьего занятия знакомый задумку бросил. А я осталась. Мне тогда очень помог муж. Первые наши воспитанники дошли до кандидатов в мастера спорта, участвовали в соревнованиях, совершили много интересных походов.
Затем я начала брать детей младше 14 лет. Постепенно от спортивного туризма все ушло в краеведение. Сейчас мы ходим в походы с палатками и зимой и летом, изучаем Новосибирскую область и соседние регионы. Вожу ребят разных возрастов — от первоклашек до выпускников.
— Наверняка им мастер-классы по травам проводите, как мне сегодня.
— Обязательно! Знакомлю с родной традицией по питанию. Есть, к примеру, очень полезная трава — сныть, которую наши предки во многие блюда добавляли. Обязательно про нее рассказываю. Ребята даже команду однажды на соревнованиях так назвали, а на мой день рождения написали поздравительное стихотворение, где чудо-растение упомянули в одной из строк.
Применяем эти знания в полевой кухне, и дети несут их дальше — в свои семьи. Однажды одна из мам подвозила меня и рассказала, что сын показал ей сныть, теперь она не выпалывает этот «сорняк» на даче, а собирает и сушит. Мне было очень приятно. Родные традиции приживаются через детей.
Воспитывающая дорогой
— Слышала от одного мастера, что походы — отличные воспитатели.
— Так и есть. Сейчас развит бизнес проводников, когда за тебя все делают, даже показывают, куда наступать. Но для меня история, когда едешь на чужих спинах, неинтересна. Ценно самостоятельное вхождение в ситуацию. Показателен первый поход ребенка. Идет весь день, устал ужасно, и вот наконец долгий привал с ночевкой. Маленький турист падает со своим рюкзаком под дерево. Холодно, думать не хочется, и в этот момент все равно, что будет дальше. Но тренер говорит: «Ты отдохнул в пути, теперь нужно работать — дрова собирать, костер разводить, палатку ставить». Снег, дождь. А еще варежки нужно снять, потому что ветер вырывает из рук палатку… Но когда вдруг все получается, встал и сделал, то даже оценка со стороны не нужна — ребенок сам понимает, что он большой молодец. Крепнет духом. После первого похода ученик просится во второй. И мы, взрослые, десятилетиями идем под рюкзаками, чтобы расти над собой.
— Как меняются обычные городские детки?
— Учатся самостоятельности, осознанности, ответственности. Года три назад меня попросили сводить пятый класс в небольшой поход. Дорога пролегала через заболоченную речку. О, сколько было слез! Одна девочка едва намочила кроссовки, другой мальчишка был уверен, что мы сейчас утонем на глубине в пару сантиметров. Когда мы вышли на сухую почву, началось: «Я есть хочу!», «Я устал!» А нам нужно идти дальше. И дети совершенно не понимали, что можно потерпеть, пройти до назначенного привала голодными или уставшими. Они искренне удивлялись, почему никто не бежит тут же организовывать им место отдыха, не делает то, чего они ждут прямо сейчас.
До запланированной стоянки мы дошли, но, как только объявили привал, ребята открыли свои рюкзачки и начали есть. Каждый сам по себе. И остановить их было невозможно. Мы говорили, мол, разведем костер, организуем общий стол. Но пока не было съедено все самое вкусное, дело дальше не пошло.
В нашем клубе все иначе. Всегда все поровну. Есть правила и законы, которые помогают обычным городским мальчикам почувствовать, что значит быть мужчиной, брать на себя ответственность. Они занимаются заготовкой дров, разведением костра, делают ту работу, где требуется больше сил. А девочки учатся заботиться. Они без слов чинят мальчишкам порвавшиеся штаны, расстилают постели в палатках, заведуют полевой кухней. Конечно, все дети — универсалы, каждый из группы может сделать и то и другое. Но работа делится у них естественным образом: у кого что лучше получается.
— А чему походы научили вас?
— Иному отношению ко времени. В городе мы постоянно ничего не успеваем, хотя у нас много свободных минут. Но тратим их впустую. Поход показывает, насколько ценна каждая секундочка. Встаем в 6 часов утра, в 8 часов уже идем дальше. За два часа нужно собрать палатку, распределить все вещи лагеря, позавтракать. Потом начинается движение с небольшими остановками. На привалах нужно установить котлы, быстренько приготовить еду. Когда доходим до вечерней стоянки, начинается четыре часа пахоты, чтобы поставить лагерь. После этого — ужин и совсем немного свободного времени.
Есть в одной замечательной песне такая строчка: «Здесь гадают про завтрашний день по рисунку истрепанных карт». Так и есть, все начинают думать над маршрутом, как лучше преодолеть сложности. Потом есть полчасика попеть песни под гитару — и отбой. Нет времени даже расчесаться. Поэтому-то и косы так укладываю. Шучу! Я это делаю, как моя бабушка, которая была рядом все мое детство. Родилась она в 1889 году, прожила 91 год, прошла через революции, войны, много теряла, но сохранила любовь и доброту в сердце! Я тоже стараюсь нести эти дары!
Текст: Марина Чайка.
Фото: из архива Елены Чуриловой.
