Как полеты исцеляют тело и душу, что чувствует человек при звуке лопающихся над ним строп? Об этом и не только рассказал руководитель парапланерного клуба «Вектор».
Вся жизнь Александра Орлова связана с экстримом. Еще со школы — парусный спорт, виндсерфинг, горные лыжи, сноуборд, сплавы, дайвинг, спелеология, прыжки с парашютом… И главная страсть — параплан.
«Это как спрыгнуть с 20 девятиэтажек!»
— Александр, вы, наверное, ничего не боитесь?
— Отчего же? Конечно боюсь. Но страх страху рознь. И в том числе перед высотой. Как говорит статистика, боязнь высоты испытывают больше половины людей. Когда пассажиры летят со мной на параплане в первый раз, перед полетом часто спрашивают: «Какую высоту мы наберем?» Отвечаю: «Примерно 500 метров. Это как 20 девятиэтажек». А когда мы взлетаем и набираем высоту, обычно первый вопрос: «А почему мне не страшно? Я же боюсь высоты…» Дело в том, что на параплане человек взлетает с земли, и высота нарастает плавно, а не как при прыжке с парашютом, когда ты стоишь в проеме самолета, открывается дверь — и неожиданно видишь под собой бездну. Поэтому на параплане глаз успевает привыкнуть к увеличивающейся высоте, это происходит достаточно комфортно для человека, и многим полеты помогают даже преодолеть страх высоты. Поначалу сразу после взлета человек может напрягаться, бояться — но за первые минуты полета расслабляется, привыкает и на землю прилетает уже расслабленным и счастливым. Страх уходит, а кайф и эйфория от полета — остаются.
— Но ведь определенный риск остается всегда, независимо от того, в который раз ты совершаешь полет?
— Если говорить о тандемных полетах на нашем парадроме, то рисков практически нет — за 10 лет существования клуба не было ни одной травмы в тандеме. Технология полетов отработана до мелочей, тандем-мастера опытные, поэтому риски минимальны.
А если говорить о парапланах вообще и о спортивных полетах в частности — конечно, в любом виде спорта есть моменты, которые невозможно спрогнозировать. При этом предсказуемость в разных видах спорта разная. Например, занимаясь дайвингом или спелеологией в пещерах, всегда можно достаточно четко выбрать степень принимаемого на себя риска и не переступать эту границу. Это достаточно надежные виды спорта. Занимаясь сплавами по серьезным горным рекам, ты вынужден принимать на себя уже большую долю риска и непредсказуемости — вокруг дикая водная стихия, ситуация в порогах в любой момент может выйти из-под контроля, но ты по крайней мере видишь воду и можешь понять, что ждет тебя через несколько секунд. В горных полетах на парапланах степень риска и непредсказуемых ситуаций еще выше. Воздух невидим, и если мы попадаем в зону турбулентности, то не можем заранее предсказать события. Степень турбулентности мы узнаем, только уже оказавшись в этой зоне. Мы получаем информацию о ситуации постфактум, когда она уже начала происходить. В этом заключается особенность парапланеризма. И такую степень непредсказуемости и риска надо просто принять. Или не принять. Это выбор самого человека. Хотя и на параплане можно летать абсолютно безопасно — выбрав простое надежное крыло, летая в простых метеоусловиях, в понятной аэрологии.
При таких простых условиях мы катаем тандемы и летаем с пассажирами — ровный ветер, простая аэрология равнины, надежные крылья. А если пилот готов расти дальше и готов принимать на себя больше рисков — тогда он выбирает спортивное крыло и едет в горы. Вот там могут быть самые неожиданные условия: болтанка, турбулентность, сложения… Но это выбор самого пилота. Если сравнить с плаванием, можно плавать всю жизнь в бассейне или лягушатнике — и это очень надежно и предсказуемо, а можно поплыть в открытый океан во время шторма. Совершенно разный уровень рисков. Так и в парапланеризме. Пилот сам выбирает приемлемый для себя уровень рисков.
«Купол — как папиросная бумага, стропы — как ниточки»
— И много у вас было чрезвычайных случаев?
— Сложений — много. Большинство из них заканчиваются обычным испугом. Но везет не всегда. Более чем за 11 лет полетов у меня было два жестких падения, оба на соревнованиях в сложных горных условиях. Первое закончилось компрессом, второе — тяжелой травмой ноги.
Расскажу про последний случай. В 2010 году на Алтае проходили Кубок и чемпионат России. Парапланы тогда переживали бурное развитие в сегменте спортивных крыльев, пошла тенденция на супероблегченные купола. Параплан и так легкий, весит около 6 кг, но появились купола весом всего 2–2,5 кг. Ткань тонюсенькая, совсем невесомая, как папиросная бумага! Стропы — как ниточки. Мы получили их и думаем: «И на это нужно повесить свою жизнь?»
— И повесили же?!
— Да... Это можно сравнить с тем, что гонщик много лет гонял на «восьмерке», и тут ему предлагают прокатиться на настоящей «Формуле». Естественно, я согласился.
В первый день соревнований я пришел 32-м из 150. Для первого дня на незнакомом куполе это было достаточно круто. Понял, что машина классная, но я пока не чувствую ее. Летит лучше моего старого крыла, но чужая, непривычная.
На второй день я в середине дистанции попал в «дискотеку» — это каскад режимов, когда идет череда сложений-срывов купола: он уходит назад, потом — свободное падение, раскрытие, клевок вперед... И так несколько раз. Каждый купол при этом ведет себя по-разному.
У меня сразу после начала каскада возник твист, стропы перекрутились в четыре оборота, оказалось заблокировано управление. Это как в гололед, когда машину начинает заносить и при этом у машины заклинивает руль. Высоты на тот момент было достаточно, около 140 метров. Я решил бороться, запаску не бросал. Успел раскрутить полтора оборота, но тут возросла перегрузка во вращении, стропы стали лопаться… Звук, словно лопаются гитарные струны. Помню, в этот момент, как в анекдоте, в голове промелькнула шальная мысль: «Кажется, ситуация стала выходить из-под контроля».
Взгляд вниз — высоты уже нет. Здравствуй, земля! Успел сгруппироваться и попытался «поймать» землю на ноги. Одна нога не выдержала такой посадки, и кость буквально рассыпалась на осколки. В итоге — многочасовая операция, три месяца в гипсе. Врачи говорили, что нормально ходить не смогу, надо привыкать к мысли, что останусь инвалидом. Но мне попался хороший реабилитолог. Через четыре месяца после операции я поехал в Шерегеш кататься на сноуборде. А через полгода — в Непал летать.
Этот период после травмы был самым ужасным в моей жизни. Пришлось начинать все с чистого листа. Я произвел полную перезагрузку своей жизни. И сейчас я благодарен судьбе за этот опыт. Тому, кто проходил через подобное и вновь смог найти себя, создать себе новую жизнь, дальнейшие жизненные трудности уже не кажутся непреодолимыми. Ты теперь можешь «закуситься», идти вперед, несмотря ни на что, назло всем обстоятельствам. И сейчас стараюсь стать лучше, чем был до травмы, в том числе в физическом плане.
«Люблю авантюристов!»
— Дружить с благотворительным фондом «Защити жизнь» — катать детей, которые находятся на реабилитации после онкологических заболеваний, тоже решили после травмы?
— Да. Это произошло в октябре 2012 года. То, что полеты на параплане оказывают достаточно сильное эмоциональное воздействие на людей, я знаю давно — убедился на собственном опыте. И тогда у меня появилась идея покатать детей на благотворительных условиях. Помню, сезон уже почти заканчивался, было холодно, с утра пошел снег, потом дождь. Мы ехали на поле и боялись, что заморозим всех детей! Созвонились с фондом, предложили отложить полеты на следующий год, но там были настроены решительно, сказали: «Мы готовы!» Если честно, мы опасались увидеть на поле ослабленных, больных ребятишек. Но они оказались обычными — подвижными, активными, очень живыми.
— И смелыми!..
— Я уважаю и ценю людей, способных рисковать, готовых принимать ответственные решения. Я сам такой же — безбашенный в хорошем смысле этого слова, иногда даже авантюрист. Команда фонда, родители и дети тоже оказались легкими на подъем! В результате из осеннего мокрого, промозглого дня мы сделали настоящий праздник! Перекатали тогда всех: и детей и взрослых! Кроме того, снимали каждый полет на камеру. И спустя месяц снова встретились, но уже в городе — показали видео детям. Когда они смотрели на себя на экране, будто еще раз проживали те же эмоции! Родители рассказывали, что впечатления после полетов были настолько сильными, что ребята жили этими воспоминаниями не одну неделю. У них вновь появился интерес к жизни — то, чего так не хватает онкологическим больным. И такие сильные, продолжительные положительные эмоции очень важны. Это мощный способ немедикаментозной терапии, который к тому же не имеет вредных побочных эффектов. Теперь каждую осень мы встречаемся на поле и лечимся небом.
— Какие эмоции дарит вам небо?
— Для каждого человека первый полет — самый острый. Я свой до сих пор помню, хотя прошло уже больше 12 лет. Чувство высоты, когда под тобой 200–500 метров, а ты висишь на тоненькой тряпочке, никого не оставляет равнодушным. Летишь, как птица, и только ветер с тобой!
Конечно, сейчас мои эмоции от полетов уже не столь яркие. Теперь я испытываю, скорее, просто эйфорию и кайф. Но в горных спортивных полетах все не так. Представь: под тобой сплошные горы, рядом зачастую нет людей — если что-то случится, никто тебя быстро не найдет. И тут купол складывается, и ты начинаешь падать! В этот момент внутри все сжимается. Думаю, к этому ощущению невозможно привыкнуть.
Параплан для меня в некоторой степени наркотик. Если какое-то время не летаю, жизнь начинает казаться пресной, скучной. Несколько дней назад где-то в соцсетях увидел фразу: «На самом деле крылья и небо действительно научили меня жить. Они научили меня чувствовать и замечать мелочи. Они помогли мне понять мир, почувствовать вкус жизни. Они научили меня бороться, жить по настоящему и ценить каждую минуту этой жизни».Готов подписаться под каждым словом.
текст: Наталья ТЮМЕНЦЕВА
фото: личный архив Александра ОРЛОВА
